информационное агентство

Без автобуса, магазина, аптеки и веры в будущее: как выживают люди в прифронтовом посёлке Ясный

22.12.18      Лиза Резникова

«Будущего здесь нет! Детей забирать надо и уезжать отсюда!» Это говорит мне Татьяна, молодая мать двоих детей – 13-летней Анастасии и годовалого Рената. «Мы оторваны от мира!» - поддерживает её пенсионерка Наталья.

Она отказывается фотографироваться – блиндажи украинских военных видны из её окна невооружённым глазом, а после слов министра иностранных дел России Сергея Лаврова о том, что его страна не планирует признавать республики Донбасса, страх Натальи только усилился: вдруг, что не то скажешь? Без магазина и аптеки, почты и автобуса, в прямой видимости солдат ВСУ пятый год подряд на линии фронта выживают люди в посёлке Ясный.

…На въезде в посёлок стоит большой белый крест в память о тех, кто погиб и в самом Ясном, и прямо вот на этой дороге, насквозь простреливаемой украинской армией. Спаси и сохрани тех, кто выжил, упокой души тех, кто навсегда ушёл на небеса…

«Я повесила плед подсушиться днём, вышла, а он как сито, весь пробит»

Холодный зимний ветер рвёт остатки предвыборной агитации, щедро расклеенной на стенах двухэтажек.

- Ходили на выборы? – спрашиваю я 34-летнюю Таню. Она молчит и очень выразительно смотрит на меня. Немного внутренне успокоившись, отвечает: «Конечно, нет».

- А кто-то из поселковцев ходил? – не унимаюсь.

- Ну, может быть, те, кому совсем делать нечего, - неопределённо пожимает плечами Таня. – Но из моих знакомых точно никто не ходил. А смысл? Кто только сюда не приезжал – и депутаты какие-то, и городская власть Докучаевска, мы им жалуемся, что у нас ничего тут нет, а воз и ныне там, реакции никакой. Все всё обещают и никто ничего не делает. И так уже пятый год…

На стенах обрывки агитации, в окне - икона

Таня всю войну живёт в посёлке. Рассказывает, как вместе с дочкой сутками сидели в подвале, иногда неделями не выходили из подземного убежища. Тогда на посёлок летело всё: от гранат и мин, до реактивных и фосфорных снарядов. «Я повесила плед днём подсушиться, вышла, а он как сито, весь пробит. В 15-м году это было. Сейчас где-то полгода, как потише стало, а до того ужасно обстреливали. Но и то, как потише? Просто на посёлок пока ничего не летит, всё рвётся в стороне где-то. Это мы называем потише. А так стреляют каждый день, конечно», - рассказывает она.

Особо сильные обстрелы здесь были в 14-16 годах. Тогда в зал Таниной квартиры залетел снаряд, который прямо там и разорвался. Балкон снесло полностью, а зал в руинах. Казалось бы, квартира стала непригодной для жилья. Но нет, родители женщины каким-то образом умудряются там выживать – им некуда идти. Некуда и не к кому. Опасаясь за жизнь дочки, Таня вместе с ней ушла на съёмную квартиру в центре посёлка, теперь скудный семейный бюджет приходится расходовать ещё и на аренду. Но безопасность детей важнее. Теперь их у Тани двое – в прошлом году родился сын Ренат.

Таня и Ренат

Малыш ещё неуверенно ходит по ковру, регулярно пытаясь ухватиться за мою руку, внимательно рассматривает фотоаппарат. Старшая, 13-летняя Настя, сейчас в школе. На стене висит её портрет в образе сказочной Снегурочки.

- Это пару лет назад ещё было, - говорит Таня. – Теперь она уже совсем взрослая.

Я фотографирую, и вдруг замечаю, что окно, возле которого висит портрет, пробито пулей.

- У меня почти все такие окна, - объясняет Таня. – Да разве же только окна? Вон снаряд пробил крышу уже этой, съёмной, квартиры. Теперь потолок на балконе течёт и осыпается.

Она ведёт меня на балкон арендуемого жилья. Стёкол нет, оконные проёмы затянуты плёнкой, окно, выходящее на балкон, заложено матрасом, с искорёженного мокрого потолка осыпается штукатурка…

- Таня! Как вы здесь выживаете?!

- Лиза, я не знаю. Но будущего здесь нет, это точно. Надо детей брать и уезжать отсюда! Работы в посёлке нет. Магазина нет, есть только маленький ларёк, где продают хлеб и всякие мелочи. Аптеки нет. Если вдруг что, срочно нужны лекарства, я оставляю детей на соседей, и иду в Докучаевск.

- Идёшь? Так далеко же!

- Чаще всего иду. Автобус вроде и есть, но, на самом деле, его почти нет. Когда хочет, заезжает в посёлок, когда нет – то нет. Много раз обращались к властям, чтобы сделали хотя бы маленький аптечный киосочек, чтобы было самое необходимое – от простуды, сердца, давления. Но нет, никто ничего не делает, говорят, что сделают, но не делают. Поэтому за продуктами на неделю, за лекарствами, приходится иногда ехать, но чаще идти в Докучаевск.

- Вот по той простреливаемой дороге?

- Ну да.

- Таня, а что дети? Как они проводят свой досуг, ведь их не так уж и мало здесь?

- На улице практически не бывают, ну только, когда в школу и из школы идут. Собираются, в основном, друг у друга по хаткам. Если и выходят на улицу, то стараются держаться возле подъездов, чтобы успеть спрятаться, если обстрел.

- Летом отдыхать их вывозят?

- Этим летом нет, не возили никуда. Прошлым возили в лагерь. Этим нет.

- Почему?

Таня горько улыбается и молча смотрит на меня…

Простреленное окно в комнате, где спит Танина дочь Настя

Настя в образе Снегурочки

- Будущего здесь нет! Я это знаю точно. Нужно брать детей и тикать отсюда,- тихо говорит Таня, обращаясь не столько ко мне, сколько к себе самой…

«Сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже, наконец-то, с лица земли, надоели»

Попрощавшись с Таней и Ренатом, я выхожу на улицу. Ледяной ветер вмиг обдаёт холодом, пробирается под пальто. Декабрь в Донбассе выдался совсем бесснежным, но ветреным. Несмотря на мороз, у дверей подъезда, опираясь на ходунки, сидит старушка. Рядом с ней стоит дочь.

- Наталья, - представляется женщина. – Вот вышли с мамой погулять. А то всё дома и дома. Вышли подышать, пока солнце.

Сквозь тяжёлые тучи, пробиваются робкие лучи зимнего солнца.

- Только вы не фотографируйте меня, пожалуйста. Не хочу я этого, мало ли что. Они вон совсем рядом стоят, зайдите за крайний дом, особенно, если поднимитесь на второй этаж – их позиции видны просто так, даже присматриваться не нужно, - говорит Наталья, подразумевая расположенные в зоне прямой видимости позиции украинской армии.

Наталья живёт в Ясном вместе с мужем и мамой. На материальное положение особо не жалуется, говорит, что получаемой пенсии хватает на еду.

- Мы неприхотливы. Пенсию получаем. «Красный Крест» раз в квартал помогает нам. Огородик вот высаживаем, помидорчики-огурчики закатываем на зиму. Покушать есть что. А о большем мы и не мечтаем…

Последний мощный обстрел, вспоминает Наталья, был год назад. Тогда возле её дома разорвалось множество снарядов. «15 или 16 воронок было возле дома, - говорит женщина. – Комиссия к нам приезжала, фиксировали, откуда именно прилетело». Все окна в доме в тот день повылетали. Сейчас кое-где стёкла уже вставили, но в основном, проёмы в двухэтажках затянуты плёнкой и забиты фанерой.

Наталья, как и Таня, жалуется на отсутствие в посёлке аптеки, магазина, почты и автобуса.

- Мы оторваны от мира. Аптеки нет, магазина нет. А основная проблема – автобус очень плохо ходит, какой шофер заезжает в посёлок, какой нет. Если есть пассажиры, он завозит, а если нет, то чего ему такой круг давать? Так водители нам говорят. Аптеки нет, соседка выручает, регулярно бывает в Докучаевске и привозит лекарства, если надо. Магазина нет, обещали построить ещё даже до войны. Приезжали сейчас и депутаты, и представители городской власти, мы им эти вопросы задавали, но они или не могут, или не хотят это всё решать. Аптека, почта, магазин – эти вопросы поднимались, но пока ничего не сделано, - рассказывает женщина.

Александра Ивановна помнит Великую Отечественную

Сидящая на лавочке 88-летняя Александра Ивановна внимательно слушает дочь. Неподалёку начинает что-то ощутимо ухать. Александра Ивановна смотрит в ту сторону и говорит:

- А ведь я ещё Великую Отечественную помню. Я в 1930-м родилась. Уже в школу ходила, когда она началась. Страшно было, ой, страшно! Бомбы с самолётов так летели, так летели! Но тогда хотя бы понятно было: вот немцы, и они враги, напали на нас, а вот наши. А это что же получается? Ведь мы были одним народом! Как такое случилось, что брат на брата пошёл?

…Живущая по соседству с Александрой Ивановной 86-летняя Стефания Михайловна тоже помнит войну. Она забавно приветствует меня, на военный манер прикладывая руку к голове. Она родилась и выросла в Польше. Война пришла к ней в 1939 году, когда немцы напали на поляков. Стефания шла в школу вместе с сёстрами. Девочек вела мама. Внезапно начавшаяся бомбёжка застала их врасплох на улице. Мама погибла на глазах дочерей. Шокированная увиденным, маленькая Стефания начала стремительно терять слух, после перестала разговаривать…

К Стефании Михайловне война пришла в 1939-м

Закат её жизни вновь приходится на войну. Её снова бомбят, не с самолёта, с реактивной артиллерии и пушек, но какая, в сущности, разница. Она уже не так хорошо, как в детстве, слышит звуки рвущихся снарядов, но всё ещё вздрагивает, когда подпрыгивает от очередной взрывной волны, её кровать. Она радуется временному затишью, и надеется, что войны больше не будет. Никогда. Но эти её робкие надежды развеивает дочь Ольга, которая только что поговорила с одной из своих сотрудниц, выезжавших на Украину. Военнослужащие ВСУ, по словам женщины, говорят, мол, «сильно долго у вас тихо было, надо вас стереть уже наконец-то с лица земли, надоели»…

«А вера помогает. И иконы помогают, я это вот только недавно поняла»

Соседка Стефании Михайловны – пенсионерка Ольга – полностью лишилась зрения, когда снаряд угодил в стену её комнаты. Это случилось в дни страшных артиллерийских обстрелов, в 2015 году. Ольге пришлось уехать в Москву, на операцию, кто именно стал спонсором её бесплатного лечения, женщина не знает до сих пор. В то время, как она была в операционной, в её квартире разорвался второй снаряд. Это неудивительно, окна Ольгиной комнаты выходят прямиком на позиции ВСУ. Потолок обрушился, все окна выбиты, стена покорёжена. Ольга зябко ёжится и кутается в тёплую кофту и шарф – в доме очень холодно, окон нет, проёмы забиты плёнкой, чтобы хоть немного сохранить ускользающее тепло, женщина завесила их одеялами. А поверх них повесила смешные игрушки. Так и живёт – в квартире без окон, с мягкими игрушками, за которыми располагаются блиндажи ВСУ.

Один глаз женщины удалось спасти, теперь она им видит, а второй нуждается в срочной операции – им Ольга не видит совсем. Операцию нужно было делать ещё в феврале этого года, но стоит она очень дорого, самой пенсионерке её не потянуть. Она не знает, где найти благотворителей, которые помогли ей в 2015-м, и очень надеется на то, что, может быть (просто, может быть!), ей снова кто-то поможет, и она снова сможет увидеть мир двумя глазами…

Ну а пока Ольга старается не унывать. «Я очень зверей люблю, - говорит бывшая воспитательница детского сада. – Вот, когда на пенсию вышла, пошла в наш зоопарк работать. Но, с началом войны, слепотой, пришлось работу эту оставить. Теперь вот с котиком и собачкой живу». Лохматый пёс вместе с котом резвятся под самодельным обогревателем, периодически становясь на задние лапы, играя с хозяйкой.

Комната Ольги выходит на позиции ВСУ

А ещё Ольга, не смотря на больные глаза, замечательно рисует. Рисовать начала, работая в детском саду. Ей так хочется красоты – на войне, в разбитой холодной квартире без окон, в паре сотен метров от линии фронта, она рисует цветы: розы, лилии, васильки, пионы, сказочно переплетаясь между собой, создают причудливые узоры. Рисование да ежедневные молитвы помогают ей выжить здесь, в отрезанном от большого мира посёлке Ясный, на линии огня страшной братоубийственной войны.

Рисование помогает отвлечься от ужасов войны

- А вера помогает. И иконы помогают, я это вот только недавно поняла. Всю жизнь прожила, а вот на старости осознала. Ты напиши, напиши об этом, детка. Пусть люди знают…

Центр правовой и социальной защиты
ТЕМА ДНЯ
antifashisttm
Антифашист ТВ antifashisttm antifashisttm