На прошлой неделе в Донецке состоялась премьера документального фильма болгарского режиссёра Любомира Данкова «Дети Донбасса». «Антифашист» освещал эту премьеру, а сегодня мы пообщались с самим режиссёром, и узнали у него много интересного о фильме, о мировоззрении, о взгляде на будущее Донбасса и многом другом.
— Скажите, с чего началось ваше знакомство с темой Донбасса? Сколько раз вы лично бывали на Донбассе, какие были впечатления?
— Я заинтересовался происходящим на Донбассе довольно поздно, в 2016 году. Причиной этого является, мягко говоря, странный способ представления информации о войне в нашей стране. Зимой 2014 года Майдан в Киеве какое-то время был чуть ли не главной темой в наших СМИ, потом всё угасло. Было много шума по поводу возвращения Крыма в Российскую Федерацию, представляли только украинскую позицию. Я знал, что в Донбассе была война, но я понятия не имел, как велась эта война.
В 2016 году я пару раз ездил на Украину, где жила моя знакомая. Затем мой интерес к стране обострился. Я начал читать некоторые противоречивые и несовместимые между собой сведения о войне. Я понял, что на Донбассе происходят ужасные вещи, и наши СМИ их скрывают. В то время в течение нескольких лет я вёл активную общественную деятельность, связанную с правами детей и родителей в нашей стране. Основная тема, над которой я работал, была на грани провала, из-за каких-то бессмысленных конфликтов между освещающими её людьми, и я искал другую. Недолго думая я решил поехать на Донбасс, и узнать, что там происходит. Пришлось выбирать между Донецком и Луганском, поскольку тогда я ничего не знал об этих городах. Я выбрал Донецк совершенно случайно, потому что там играла команда «Шахтёр», которая была везде очень популярна, и о Донецке я слышал гораздо чаще. У меня было международное журналистское удостоверение, как у представителя общественной организации, я воспользовался им, договорился с властями с обеих сторон, и поехал в Донецк через Украину.
Сначала меня посещали действительно абсурдные мысли, я думал, что по дороге буду встречать танки с российскими и украинскими флагами, что передвигаться через линию фронта мне придётся пешком или на велосипеде. Я также думал, что война – это когда одни солдаты воюют с другими солдатами…
Мне невероятно повезло, что при первой поездке меня из-за недоразумения развернули обратно возле контрольно-пропускного пункта «Майорск». Если бы меня не вернули, я бы оказался в Донецке буквально без денег, потому что я не знал, что там не работают банкоматы. К счастью для меня, администратор гостиницы в Артёмовске, (Бахмуте), поселил меня в комнате с двумя жителями Горловки, которые мне многое рассказали, к примеру, что в Донецке у меня уже не будет возможности снять деньги.
Я благодарен Михаилу Кононенко, тогдашнему редактору газеты «Донецк вечерний». Я связался с ним перед выездом, выбрав его газету наугад. Он показал мне некоторые разрушенные места в городе и нашёл несколько человек для интервью. В этот момент я понял, что лучше не задавать вопросы, а позволять людям говорить. Чтобы задать хорошие вопросы нужно много знать о теме. Во время моего второго визита у меня уже был огромный список вопросов.
Я был в Донецке шесть раз. Из них три раза я приезжал сюда по порядку, установленному Украиной, пока Украина не отказала мне в доступе в страну. Что касается Донецка, я был впечатлён его постепенным возвращением к жизни. Во время моего первого визита в городе шли пустые троллейбусы с двумя или тремя пассажирами, на светофорах в центре стояли три-четыре машины, абсолютно пустые кафе и рестораны. Ситуация менялась с каждым визитом. Когда я был здесь последний раз, троллейбусы были уже переполнены.
— Почему вы решили поддержать Народные Республики, в то время как подавляющее большинство европейских СМИ считало их террористами?
— Я не собирался принимать ничью сторону. После первого визита я решил организовать информационный проект по конфликту, в котором позиции обеих сторон отражались бы в равной степени. Однако оказалось, что одна из сторон, ДНР, нормально общалась со мной, а с другой дела шли не очень хорошо.
В Киеве сначала всё шло хорошо. Заместитель министра информации Артём Биденко дал мне длинное интервью, затем я взял интервью у двух представителей Украинского Хельсинского комитета… Дальнейшие мои контакты со сторонниками правительства, а также с официальными лицами власти не задались. Я хотел взять интервью у Правого сектора, у солдат из батальонов Азов и Айдар – мне отказали. В Киеве есть так называемое Министерство временно оккупированных территорий – они также отказали в общении, потому что я сделал интервью с Майей Пироговой. Пробовал общаться с основными политическими партиями – также безуспешно. Так и с парламентским комитетом Ирины Геращенко. В то же время мои контакты с выступающей за прекращение войны оппозицией были достаточно лёгкими и плодотворными – Коцаба, Жарких, Любовь Титаренко, Погребинский и другие.
Итак, изначально я не выбирал чью-то сторону, но одна сторона отказалась общаться со мной и в итоге отказала в доступе на свою территорию.
Кроме этого, у меня не было иного выбора, как принять сторону людей, оказавшихся затронутыми в военном конфликте, но не принимающими активного участия в нём.
Что касается вопроса о терроризме… Я очень хорошо знаю, кто такие террористы. Определение Кофи Аннана таково: «действия, направленные на причинение смерти или телесных повреждений гражданским лицам, а не воинам, с целью запугать население или заставить международную организацию или правительство что-либо делать или не делать»… Я думаю, что все, кто знаком с конфликтом, знают, кто террорист в этой войне.
Тот факт, что основные средства массовой информации в Европе и Соединённых Штатах Америки определяют ДНР как террористов…Что я могу вам сказать… Журналистику и проституцию многие называют древнейшими профессиями… Очевидно, между ними есть некая старая связь.
Мне лично стыдно за то, что моя страна является частью ЕС – структуры, которая вложила в поддержку террориста 15 миллиардов евро.
— Как проходила работа над фильмом «Дети Донбасса?»
— Я думаю, что во время своего третьего визита я уже знал, что хочу сделать, но всё оказалось не так просто. Иностранные журналисты слишком часто обманывали людей в ЛДНР. Приходили, смотрели, а потом писали какие-то нелепые заказные материалы. Так что трудно полагаться на некоторый энтузиазм в отношении сотрудничества. Мне потребовалось много времени, чтобы наладить соответствующие контакты, убедить людей, что я не такой как они, получить доступ к тому, что мне нужно. У меня всё есть проблема с доступом к некоторым архивным данным. Я ищу соавтора, у которого есть нужные мне кадры для следующих фильмов, но пока не могу такого найти.
А что касается психологической стороны… Я не хочу об этом говорить, герои моего фильма – жертвы, и я не могу ставить себя в один ряд с ними. Я только скажу вам, что редактор фильма – Зина Начева однажды сказала мне, что я хочу от неё слишком многого, потому что с тех пор, как она начала работать над фильмом, ей постоянно снятся кошмары.
— Расскажите, на каких фестивалях показывали фильм? Как его приняли критики и простые зрители? Какую цель вы ставили перед съёмками фильма?
— У меня одна цель – чтобы этот фильм видели люди в США и Европе, которые не знают правды об этой войне, и чья совесть ещё не убита пропагандой. Власти Запада зависят от общественного мнения, а с другой стороны, от них зависит окончание войны на Донбассе. Когда зачинщики оставят Украину в покое, эта война быстро закончится.
На данном этапе фильм показывается на фестивалях. Всего мы получили награды на 34 фестивалях, большинство из которых проходили в Соединённых Штатах. В целом, в Европе, в том числе и в России, фильм плохо принят и обычно не допускается к участию. Исключением на данный момент является Италия. Особенно «заботятся» в этом отношении Франция и Германия – гаранты Украины в Минском процессе. Меня немного поразило, то что фильм был допущен к участию и даже получил награду на онлайн-фестивале в Киеве.
Я понятия не имею, как зрители воспринимают фильм, я не могу позволить себе посещать фестивали. К тому же, из-за вирусной ситуации многие фестивали проводятся онлайн.
— У вас же есть ещё фильмы на нашу тематику? Расскажите о них. Как скоро они выйдут на экраны?
— «Дети Донбасса» - мой единственный фильм. Я планирую сделать ещё как минимум два фильма на тему войны, но я не знаю, когда это произойдёт, и не только из-за закрытых границ. Я снял тот первый фильм на собственные средства, так продолжать просто невозможно. Я ищу продюсера, а также ищу соавтора с архивными кадрами.
— Каким вы видите будущее Донбасса в ближайшее время?
— Я не знаю, я не могу делать прогнозы. Всё что я знаю – нужно закончить войну и заменить бесплодные Минские соглашения чем-то реальным. Это должно стать задачей для всей Европы. После всего произошедшего Украина и Донбасса должны оставаться разделёнными как минимум четверть века. Люди тогда решат, что делать. И главное – не оставить безнаказанным не одного виновного в военных преступлениях.
— Как относятся к нашему региону простые жители Болгарии?
— Сложный вопрос, я не знаю. Отношение зависит от их уровня осведомлённости. У нас в основном живут нормальные люди, которые не принимают терроризм и не принимают войну как средство реализации геополитических амбиций или как средство заработка денег олигархами.