«Я голодала, жила на стройке, спала на бетонном полу. Но ни о чём не жалею» - участница народного ополчения Славянска о «Русской весне», Стрелкове и России

Голод, жизнь на заброшенной стройке, сон на голом бетонном полу, скитания по России с тремя детьми на руках – всё это пережила моя сегодняшняя собеседница. «Антифашист» продолжает серию публикаций об участниках народного ополчения Славянска, людях, которые первыми встали на защиту своей земли от украинского нацизма.

Сегодня мы говорим с Натальей – успешной, состоявшейся женщиной. Психолог по образованию и профессии, жена, мама троих детей. 2 мая 2014 года её спокойная и размеренная жизнь закончилась. Именно в тот страшный вечер, когда в сети стали появляться первые фото и видео заживо сожжённых людей в Одессе, а украинцы стали выражать бурный восторг по этому поводу, Наташа поняла, что больше никогда не сможет жить в одной стране с нелюдью. Уже 3 мая с утра она была в штабе народного ополчения Славянска.

- Наташа, ты замужняя женщина…

- Была…

- …мать троих детей. Психолог по профессии. Согласись, несколько нетипичный образ для участницы народного восстания, ополченки. Как ты туда попала?

- После событий 2 мая в Одессе. Это была такая себе черта, Рубикон, после которого стало понятно, что «фашисты» - это не фигура речи, а истинная суть тех, кто пришёл к власти в Киеве. До того казалось, что всё ещё может как-то обойтись, устаканиться. После того стало ясно – это навсегда. В том пожаре сгорели не только люди, в том пожаре сгорела и Украина, та, которую мы знали и любили. И если до того я просто наблюдала, то после 2 мая уже не могла оставаться в стороне. Пришла в исполком и записалась в ополчение. Поскольку на фронте толку от меня было бы немного, мне предложили заниматься организационной работой в исполкоме. Я согласилась.

- Как семья отреагировала на твой поступок? Насколько я знаю, именно твоё участие в ополчении стало одной из причин развода с мужем.

- Да. Муж не понял моих взглядов, не разделил их со мной. То, что он чётко понимал, что то, чему я решила себя посвятить, очень опасно. А у нас трое маленьких детей. Поэтому он отнёсся к моему выбору очень плохо. Но я не могла поступить по-другому. И, кстати, именно из-за детей. Я не могла принять то, что мои дети будут жить в фашистском государстве, где заживо сжигают людей, а в соцсетях украинцы этому радуются. По сути, жить под властью оккупантов. Ну как такое можно принять?! Как с этим можно согласиться?!

- Никак. Будучи нормальным – точно никак. Наташа, Славянск первым узнал, что такое война. Мы тут, в Донецке, безотрывно следили за тем, что у вас происходило, ловили каждое слово от вас. Но и всё равно, до конца не верилось, что это происходит. Было какое-то ощущение нереальности происходящего. Просто не верилось, что это стало возможным. Что это действительно война. Расскажи, как вы там жили эти месяцы.

- Знаешь, примерно как Донецк сейчас. В центре ещё более или менее, кажется, что всё спокойно. А по окраинам уже начинался ад. Город пытался жить обычной нормальной жизнью. Вячеслав Пономарёв и его небольшая команда делали всё, чтобы обеспечить нормальную жизнь городу. Его одного хватало на всё и на всех. И вот тогда я впервые поняла, что для управления городом достаточно одного профессионала и небольшой команды, чтобы город нормально жил. Так это в военное время. А что же говорить за мирное время, когда нет и сотой доли тех проблем, которые есть на войне? Пономарёв показал себя большим молодцом тогда.

С каждым днём город обстреливался всё сильнее и сильнее. Было очень страшно. Становилось всё меньше мест, где можно было быть в безопасности. Разве что в штабе Стрелкова было безопасно (смеётся).

- Кстати, о Стрелкове. Ты его видела? Каким он тебе запомнился?

- Видела. В интернете. Или в телевизоре. Мы о нём узнавали именно оттуда. В городе он никак себя не проявлял. Вся его деятельность сводилась к раздаче интервью для телеканалов. Причём версии происходящего были постоянно разные. Зато постоянно в исполком приходили люди с просьбами о помощи: у кого-то пропал родственник, выяснили, что он «на подвале» у Стрелкова, просили помочь освободить; у кого-то пропали родственники вообще бесследно, выезжали из дому на машине, из города уезжать не планировали, и – исчезли. Мы тоже помогали искать, находили. Как правило, там же, «на подвале». Машины не возвращались, но людей получалось освободить. И таких случаев было много. Это всё, что я могу сказать о Стрелкове.

- Почему ты уехала из города?

- Изначально я уезжать не планировала. Но теперь, конечно, счастлива, что успела выехать до того, как Стрелков сдал город укропам.

Весь месяц май нас бомбили и обстреливали со всех сторон. Причём с каждым днём обстрелы становились всё интенсивнее и интенсивнее. По наростающей шли. Самым страшным для меня стал день, когда на город посыпались авиабомбы. Моя семья уже практически переехала к соседям в подвал. Дети не выходили оттуда. Совсем. На улице было +30, а дети сидели в подвале в зимней одежде. Смотреть в их перепуганные глаза, и слышать их плач день и ночь уже не было сил. Поэтому приняла решение уезжать. Первая попытка выехать была 8 июня 2014-го. И как раз в этот день произошёл сильнейший миномётный и авиаобстрел самого центра города. Спаслись с детьми в подвале исполкома. Кроме меня, там уже находились мамы с детьми, старики, слепые люди. Ты не представляешь, насколько это страшное зрелище – слепые беспомощные старики и груднички под обстрелом…Все кричат…Всё вокруг ходит ходуном…Разрывы совсем рядом….Самому маленькому ребёнку было 7 дней. Его звали Максим. Его мама бежала прямо из роддома в подвал исполкома. Только 9 июня, после обеда, нам удалось выехать из Славянска. Автобус организовал Вячеслав Пономарёв. Он спас всех нас – и меня, и моих детей, и слепых стариков, и семидневного Максима с его мамой. Такое не забывается.

- Сейчас ты живёшь в России. Расскажи, как у тебя всё сложилось там.

- Да, сейчас я в России. Могу сказать, что сейчас уже всё хорошо. Но поначалу был ад. Нам с детьми пришлось пережить очень многое. Голод…

-…голод?!

- Да. Голод. Отсутствие жилья. Мы жили на заброшенной стройке, спали на бетонном полу. Часто переезжали. Самым трудным оказалось оформить документы. Вообще, в России с этим большие проблемы, всё очень сильно забюрократизировано. Но ты знаешь, мне везде встречались люди, которые помогали и поддерживали меня, относились с пониманием и сочувствием. Имею в виду простых русских людей, не чиновников. Простые люди очень поддерживают Донбасс. Благодаря им, я как-то пережила все трудности, благодаря вот этой вот поддержке и сочувствию.

Сейчас у меня есть работа. Есть и муниципальное жильё, и это намного лучше, чем дорогие съёмные квартиры. С мужем мы развелись, дети живут со мной. В общем, сейчас у меня уже всё хорошо.

- Со знакомыми из Славянска поддерживаешь отношения?

- Да, конечно. Мы общаемся, и я знаю, что там сейчас происходит. Люди не живут, а выживают. Тарифы на коммуналку неподъёмные. Люди с ужасом ждут зимы. Облавы на инакомыслящих. Люди запуганы и вынуждены подчиняться новому режиму. Город заполнен приезжими из Западной Украины. Об этом никто нигде не пишет, но это так! Их очень много. И именно они формируют вот ту картинку для СМИ, изображая поддержку режима горожанами. Все эти парады вышиванок, разрисовывание асфальта орнаментом вышиваночным – это всё делают они. Славянцы в этом не участвуют. Это я знаю точно.

В городе полно военных и военной техники. Процветает воровство, насилие. Даже днём уже есть случаи нападения с целью грабежа. Вечером женщины стараются не выходить из дому, потом что случись что – жаловаться некому. Такая сейчас жизнь в Славянске.

- Наташа, я задаю этот вопрос всем участникам тех событий – и в Славянске, и в Донецке, и в других городах. Участникам «Русской Весны» в Донбассе. И ответы всегда разные. Скажи, если бы была возможность вернуться на 2 года назад, в ту весну 2014-го, ты бы прошла тот же путь? Или всё-таки нет?

- Я всё бы сделала так же. Ничего не меняла бы. Почти ничего. Снова пошла бы в ополчение, снова работала бы в исполкоме. Повторила бы тот же путь. Хотя, конечно, кое-что поменяла бы. Я не стала бы доверять некоторым людям, которые впоследствии оказались предателями. И, если бы была такая возможность – изменить прошлое, я вычеркнула бы оттуда Стрелкова. Уверена, так поступил бы каждый участник народного восстания в Славянске.