30 дней одиночества: больше нет ни журналиста, ни политэмигранта, нет даже провокатора Бабченко
Почти месяц назад в течении нескольких дней фамилия российского журналиста Аркадия Бабченко звучала во всех украинских СМИ: громкое заказное убийство, воскрешение, инсценировка, день рождения украинской нации. И вот по истечении времени — погружение в информационное небытие.
«Мне сейчас нельзя ничего. Я не могу выйти на улицу, я не могу встретиться с кем хочу, я не могу поехать куда хочу, я не могу делать, что захочу. Я не могу не то, что пойти в кафе посидеть с друзьями — я не могу даже выйти в магазин. Еду мне привозят. Каждый выход в город — это спецоперация. Каждая встреча — где-то в закрытом помещении, оговоренном заранее, лучше в охраняемом месте. План пребывания в этом месте разрабатывается заранее. Встречи возможны только с небольшим количеством людей…» ,— описывает нынешнюю ситуацию Бабченко в своём опусе.
«У меня сейчас государственное всё. Даже вилки. На табуретке, на которой я пишу это пост, стоит инвентаризационный номер. На мне штаны, в которых я был в морге. Сходить в магазин купить новые я не могу. А доставка тоже невозможна. Вчера обзавелись разделочной доской. И тазиком для стирки. Праздник в семье. Я вижу только один и тот же определенный круг людей. Из охраняемого места я не выхожу. Вообще. Мне некуда больше выходить», — жалуется Бабченко.
«Одиночество провокатора, как и одиночество стукача, это тяжкий крест, который надо заслужить даже в непростых для каждого человека условиях политической эмиграции. Допускаю, что Аркадий испугался мифического покушения до полной утраты адекватности или ему стало интересно при жизни ознакомиться с собственными некрологами (случай действительно уникальный). Однако, скорее всего, у него и выбора не было. И последствия согласия сотрудничать с киевскими спецслужбами (которые в мире более известны пытками, нежели профессиональными успехами) оказались поразительными даже для самого Бабченко, о чем он честно и рассказал в своём опусе», — прокомментировал очередную попытку Бабченко привлечь к себе внимание прессы харьковский журналист Константин Кеворкян.
«Больше нет журналиста Бабченко, нет политэмигранта Бабченко, нет даже провокатора Бабченко. Есть обозначение скандала, о котором киевские власти хотят побыстрее забыть и, желательно, вместе с самим скандалоносцем. Обычная судьба отработанного материала из тех, кто поставил собственную выгоду выше идеалов гуманизма и чувства человеческого достоинства» — констатировал Кеворкян.
