30 лет ГКЧП ч.2. Три ошибки трёх августовских дней

В прошлой части мы говорили о предпосылках создания ГКЧП, поэтому повторим, к апрелю 1991 Горбачёв не имел никакого политического авторитета. Перестройка и рыночные реформы закономерно привели к разбалансировке экономики и обнищанию населения (не такому, конечно, как в 90-х в ходе «шоковой терапии», но всё же). Согласно опросам ВЦИОМ, выдвинутое шахтёрами требование об отставке президента поддержало 56% населения.

Беспрецедентные уступки, которые Горбачёв сделал руководителям республик во время новоогаревского сговора по разработке нового Союзного Договора — создать рыхлую конфедерацию суверенных капиталистических государств с номинальной должностью союзного президента — вероятно, были связаны именно с тем, что при иных обстоятельствах Горбачёв удержать пост уже бы не смог. Тем более, к тому времени уже не обсуждался вопрос — быть СССР или не быть. По факту не только союзные республики, но даже многие автономные области объявили о своём суверенитете. Так что на повестке стоял или полный распад, или конфедерация независимых государств, за что народ и проголосовал на референдуме, думая, что голосует за сохранение СССР. На тайной встрече в Ново-Огарёво с Ельциным и Назарбаевым ради сохранения своего поста Горбачёв согласился на всё, в т.ч. на отставку всей своей команды — вице-президента СССР Г.И. Янаева, министра внутренних дел Б.К. Пуго, министра обороны СССР Д.Т. Язова, председателя КГБ СССР В.А. Крючкова, руководителя Гостелерадио СССР Л.П. Кравченко. Четверо из них войдут в ГКЧП.

«Делайте, что хотите!»

15 августа 1991 было официально объявлено, что де-юре уничтожающий уже де-факто распавшееся государство Союзный Договор будет подписан 20 августа. Обсуждать с общественностью его не собирались. Тогда 18 августа к Горбачёву, который отдыхал на госдаче «Заря» в Крыму приехали 5 человек из будущего ГКЧП с предложением ввести в стране чрезвычайное положение и остановить распад. Руководитель охраны президента СССР Вячеслав Генералов вспоминал:

«Шёл не первый год, уже года два или три как всё начало рушиться. У приехавших к нему людей накипело. И они высказали своё мнение о том, что наступил крайний срок. И если не принять срочные меры, то дальше страна может развалиться. Он не внял их словам, сказал: „Делайте что хотите, пошли вы к чёрту, я никуда не поеду, я больной‟».

Этот факт подтверждён и оправдательным приговором Военной коллегии Верховного суда РФ одному из участников ГКЧП генералу Варенникову:

«... Горбачёв М.С. хотя и назвал попытку спасти страну от развала путём введения чрезвычайного положения авантюрой..., однако закончил встречу рукопожатиями и словами: „Чёрт с вами, делайте, что хотите, но доложите моё мнение‟. Эти слова Президента СССР они расценили, как фактическое согласие на введение в стране чрезвычайного положения при одновременном его желании остаться в стороне от принятия такого решения.... суд пришёл к выводу, что, несмотря на высказывания Горбачёва М.С. об антиконституционности и авантюризме предложений прибывших, непринятие им мер к их задержанию, его предложение созвать съезд народных депутатов или сессию Верховного Совета для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения, рукопожатия при расставании давали Варенникову В.И. основания полагать, что Президент СССР если и не одобряет, то и не возражает против попытки спасти страну от развала путём введения чрезвычайного положения».

Итак, Горбачёв дал членам ГКЧП отмашку делать, что они хотят, а сам устранился от процесса, сославшись на плохое здоровье. Считается, что после этого он был заблокирован на даче и отрезан от средств связи. Но тот же Генералов утверждал иное:

«Никто его не блокировал. По идее, он должен был 20-го числа вылетать вместе со мной в Москву на подписание Союзного договора. Когда образовался ГКЧП, 19 августа, я предложил ему: „Давайте я вам организую самолёт для вылета в Москву‟... „Нет, мы никуда не полетим‟, — ответил он. Поэтому говорить о том, что его кто-то блокировал, неверно... Он самоизолировался, чтобы его никто не трогал».

Что касается связи, то отключён был только правительственный телефон в кабинете. Но связь была и в домике охраны, и в автомобиле. Также можно было подключиться к радиосвязи системы «Казбек» через «ядерный чемоданчик». Пока Горбачёв был «отключён», Генералов неоднократно созванивался с Москвой.

«Лебединое озеро»

Поскольку президент фактически признал себя недееспособным по состоянию здоровья, вечером того же дня вице-президент Геннадий Янаев подписывает указ о временном возложении на себя президентских полномочий, а в ночь на 18 августа создаётся Государственный комитет по чрезвычайному положению (ГКЧП). Впрочем, Янаев потом говорил, что документы ГКЧП были разработаны по поручению Горбачёва, а в 2011 и сам Горбачёв сказал, что о всех планах ГКЧП знал заранее. И это вполне логично. Он мог рискнуть попробовать чужими руками сохранить СССР и свою власть, а в случае проигрыша (как это и произошло), отмежеваться от путчистов. И пусть данная версия считается конспирологической и документально доказать то, что ГКЧП организовал Горбачёв невозможно, вне всяких сомнений он, по крайней мере, решил воспользоваться сложившейся ситуацией. Как казалось, в тот момент, при любом завершении путча он ничего не терял.

Состав ГКЧП был таким: вице-президент СССР Геннадий Янаев, первый зампред Совета обороны СССР Олег Бакланов, председатель КГБ СССР Владимир Крючков, премьер-министр СССР Валентин Павлов, министр МВД СССР Борис Пуго, председатель Крестьянского союза СССР Василий Стародубцев, президент Ассоциации государственных предприятий и объектов промышленности, строительства, транспорта и связи СССР Александр Тизяков и министр обороны СССР Дмитрий Язов. Поддержали ГКЧП председатель Верховного Совета СССР Лукьянов, председатель ЦК КПСС Шенин, ветеран ВОВ, герой Советского Союза генерал Варенников и многие другие. Как видно, это было высшее руководство страны. Проблема заключалась только в том, что согласно опросу ВЦИОМ от марта 1991, уровень доверия населения к Лукьянову, Павлову, Язову, Янаеву, Крючкову и Пуго колебался в пределах от 8 до 3%. Несмотря на известность и высокое положение этих людей, народ за ними идти не собирался. И это было первой стратегической ошибкой.

Утром 19 августа по радио и телевидению был зачитан текст под названием «Заявление Советского руководства», посвящённый сохранению территориальной целостности СССР и созданию ГКЧП с целью сохранить эту целостность. Вслед за этим было зачитано заявление Лукьянова о критике проекта Союзного Договора. В «Обращении к советскому народу» членами ГКЧП было заявлено, что «политика реформ зашла в тупик», а причины, вызвавшие «безверие, апатию и отчаянье», утрату доверия к власти и неуправляемость страны, высшие советские руководители связали с «возникновением экстремистских сил, взявших курс на ликвидацию Советского Союза и захват власти любой ценой». Позитивная программа ГКЧП заключалась в обещаниях провести широкое обсуждение нового Союзного договора, восстановить законность и правопорядок, поддерживать действительно демократические процессы, взять под контроль социальную защиту населения, развивать многоукладность экономики. В общем, типичная невнятная буржуазно-патриотическая программа, не имевшая никакого отношения к сохранению социализма. Затем последовали и другие не менее беззубые заявления, в частности о том, что ГКЧП не посягает на суверенные права народов СССР. А как можно бороться с сепаратизмом, не посягая на суверенитеты отделившихся территорий?

Не удивительно, что народ не понял, чего от него хотят. А от него на самом деле ничего и не хотели, ни к чему его не призывали, не просили помощи. Вместо этого в телеэфире слабые заявления ГКЧП перемежались балетом «Лебединое озеро». Тем не менее, какие-то действия путчисты (так их назовут, естественно, победители) предприняли. По распоряжению министра обороны Язова в Москву заходят войска и бронетехника, а по распоряжению Председателя КГБ Крючкова «Альфа» окружает дачу, где в тот момент находился Ельцин. Теоретически, контролируя силовые службы, можно решить вопрос, даже не имея большой народной поддержки. Но командиру «Альфы» почему-то поступает приказ не препятствовать выезду Ельцина в Москву. Это была вторая загадочная стратегическая ошибка.

«С нами Ельцин и Кобец!»

Прибыв в Москву, Ельцин тут же объявил действия ГКЧП незаконными, а присланный для блокады Белого Дома танковый батальон 1-го мотострелкового полка 2-й Таманской дивизии быстро перешёл на сторону президента РСФСР. Ответить на вопрос, почему Крючков выпустил Ельцина с дачи и почему Язов не знал о взглядах командира танкового батальона, затруднительно. В итоге Ельцин лезет на танк и зачитывает обращение «Граждане России» о «правом реакционном, антиконституционном перевороте». Слова о «правом перевороте» сейчас кажутся нелепыми, но тогда Ельцин точно знал, что подействует на народ, который голосовал на референдуме за сохранение Союза Советских СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ республик. Самое смешное, что с танка Ельцин, который делал всё для отделения России от Союза, кричал о том, что стремится к единству СССР.

Нет, по науке ГКЧП, конечно, были «правыми», поскольку выступали за перестройку, рыночные реформы Горбачёва и т.д. Просто они не хотели распада единой страны. Но Ельцин-то был ещё правее. Впрочем, называть друг друга фашистами принято у всех политических оппонентов. Правда, почему толпа потом скандировала: «С нами Ельцин и Кобец, коммунистам всем п...», если переворот правый?

Идеологической логики здесь искать не надо. Логика присутствовала одна — власть и собственность. Поэтому Указом Президента РСФСР №61 все органы исполнительной власти СССР «временно» переходили в управление Ельцина. И вот это уж точно был государственный переворот. Первый. Второй произойдёт в октябре 1993, когда придёт время делить уже российскую собственность. Стоявший рядом с Ельциным на танке в 1991 Руслан Хасбулатов в 1993 вдруг станет таким же «красно-коричневым» реакционером, как ГКЧП.

Дальнейшие события известны. В 17:00 — пресс-конференция ГКЧП с дрожащими руками Янаева и его невнятные слова о том, что Горбачёв — его друг и «заслуживает всяческого уважения», а Перестройка будет продолжена. В то же время дикторы телевидения (ГКЧП, несмотря на указы не контролировал вообще ничего) зачитывали призывы Ельцина к сопротивлению. Конечно, нашлось немало людей, бросившихся возводить баррикады по периметру Дома Советов, а тот самый генерал Кобец приказал войскам выйти из Москвы. Защищать Ельцина кинулись не только кооператоры и жаждавшие «перемен» граждане, но милиция (что делал Пуго?), ветераны-афганцы, КГБшники (что делал Крючков?) и часть творческой интеллигенции. Идею ГКЧП никто не понял, тем более Ельцин тоже вещал о сохранении Союза, демократических реформах и т.д., поэтому никто за комитет и не вступился.

Особенно интересна пассивность ЦК КПСС, который будет разогнан буквально сразу после провала путча. Секретарь ЦК Олег Шенин в отсутствие Горбачёва выполнял функции генсека партии. Шенин был абсолютно уверен (и не без оснований), что всё делается с ведома Горбачёва, поэтому утром 19 августа в адрес первых секретарей обкомов и рескомов ушла секретная телеграмма, в которой им предлагалось оказать «содействие» ГКЧП, но «в практической деятельности руководствоваться Конституцией СССР», то есть ничего не делать. Говорят, что Шенин понимал, что ГКЧП делал грязную работу за Горбачёва, и решил занять нечто вроде нейтралитета.

«За отсутствием состава преступления…»

Время шло. 20 августа ГКЧП утвердил план операции по захвату Белого дома. Руководить операцией должен был генерал-полковник Владислав Ачалов. Ночью 21 августа штурмовая группа заняла исходные позиции. Но как штурмовать, если на баррикадах от 70 до 160 тысяч человек? Давить их и расстреливать? Возможно, Ачалов бы и пошёл на такое, но ему, как военному, был нужен письменный приказ хотя бы от Язова или Крючкова. С ними несколько раз попытались безуспешно связаться, после чего генерал-полковник совершенно резонно отменил операцию. И это была третья, финальная, ошибка ГКЧП. Ельцин в такой же ситуации в 1993 не рефлексировал, но стрелял.

Если отказ от штурма можно списать на слабость и нерешительность (впрочем, и на гуманизм тоже), то на что списать «Лебединое озеро» и допущение прибытия Ельцина в Москву категорически непонятно.

Появившийся вдруг маршал Язов пытался чем-то руководить, но после того, как он целый час не брал трубку в ответственный момент, приказы этого человека никого больше не интересовали. Днём Лукьянов, Язов, Тизяков, Бакланов и Крючков полетели в Форос к Горбачёву, но тот отказался их принять. Янаев распускает ГКЧП и складывает с себя президентские полномочия.

На следующий день всех членов ГКЧП и активно содействовавших им лиц арестовали и отправили в «Матросскую тишину». Министр МВД Пуго, как считается, покончил с собой. В 1993 всех обвиняемых в госперевороте отпустили из-под стражи под подписку о невыезде. В мае 1994 их амнистировали.

«Надо по-человечески понимать ситуацию, — объяснял Геннадий Янаев. — Полтора года немолодые люди просидели в тюрьме. При этом мы знали, что у высшего российского руководства есть твёрдое намерение довести процесс до конца, подвести нас под „вышку‟. Да и Ельцин пошёл на амнистию, чтобы скрыть свои преступные действия в Белом доме в 1993 году. Ведь амнистия была объявлена не только нам».

Отказался от амнистии лишь генерал Варенников, которого летом того же года суд признал невиновным за отсутствием состава преступления. Все 140 томов «дела ГКЧП» остаются засекреченными до сих пор.

Однако не секрет, что произошло со страной после провала путча. Об этом и поговорим в последней части цикла.