Дмитрий Ольшанский: упрямая бюрократия воспроизводит шаблон «советского Афганистана»
Чтобы понять что-то существенное про современную Россию, не нужно болтать о «геополитике».
Достаточно внимательно посмотреть на самую обычную мемориальную доску, которую кто-нибудь где-нибудь повесил в память о наших солдатах.
Надпись на одной из них звучит так: «Учились в этой школе. Погибли при исполнении воинского долга в ходе проведения специальной военной операции на территории Украины».
Вот он, русский язык, на котором с нами разговаривает государство. И разговаривает, заметим, вроде бы о том, что для него, государства, имеет значение.
Большая печаль. Очень большая печаль.
Начнем с самого ужасного: «на территории Украины».
Хочется сказать чиновникам: вы с ума сошли?
90% наших погибших военных - находились на Донбассе и в Приазовье. Вы хотите сказать, что считаете эти регионы украинскими?
Более того, даже в тех не слишком частых случаях, когда речь идет о погибших под Киевом и под Харьковом - довольно очевидно, что если мы не считаем Киев и Харьков русскими городами, то мы сами себя сдаем в Гаагский трибунал.
Уже по этому словосочетанию – «на территории Украины» - видно, что упрямая в своей тупости бюрократия воспроизводит шаблон «советского Афганистана», то есть буквально накидывает мяч на ногу враждебной пропаганде, со всем ее любимым - «это чужая страна», «это другое государство», «что вы там забыли», «возвращайтесь домой» etc. К тому же и формула «исполнение воинского долга» намекает на «интернациональный долг» все из того же СССР, все в том же Афганистане.
Туда же - и мрачная формула «в ходе проведения специальной военной операции».
Я понимаю, что по каким-то таинственным причинам, недоступным простому смертному, наша бюрократия должна отчитываться в своих бумажках, используя особый аппаратный жаргон. Но ведь до этого сказано – «учились в этой школе» (то единственное, что сказано хорошо), а не – «учились в этой ГБОУ СОШ».
И если кошмарным «ГБОУ СОШ» хоть во имя памяти о человеке можно разок пренебречь, то почему бы не заменить ходульную, непроизносимую «специальную операцию» - чем-то более человеческим, одушевленным, понятным?
Если обобщить, то наша бюрократия сквозь эти мемориальные надписи сообщает нам следующее: «Эти люди занимались непонятно чем непонятно где, так что мы формально попрощались с ними так, как нам сказали, и лучше об этом поскорее забыть навсегда».
Вот это и есть подлинная государственная реальность, а не крики эмигрантских пропагандистов о «фашизме», «ресентименте», «реванше».
У несчастных инвалидов-кататоников в психоневрологическом диспансере, которые сутками молча смотрят в одну точку - и то «фашизм» и «ресентимент» намного бойчее и ярче вышел бы.
А как на самом деле следовало бы почтить память наших героев?
Будь моя реваншистская воля, я бы написал так: «Погибли в Освободительном походе, сражаясь за возвращение русских земель и воссоединение русского народа».
Грустный парадокс, однако, состоит в том, что если бы на мемориальной доске можно было написать то, что мне бы хотелось там видеть, - и если бы там так и писали в реальности, - то никакой Освободительный поход просто не потребовался бы, и никто бы не погиб, поскольку если бы у нас было государство, способное так формулировать свои цели и так разговаривать со своим народом (и, соответственно, еще много чего способное делать в том же роде), - то и Донбасс, и Приазовье, и Харьков, и Одесса, все было бы наше, русское, и уже много лет и почти бескровно.
Но вместо этого у нас есть ГБОУ СОШ.
