Financial Times: страны G7 отказались от идеи полной конфискации российских активов из-за опасения зеркальных мер

Британское издание Financial Times со ссылкой на чиновников из стран G7 сообщило, что в повестке «Группы семи» больше не стоит вопрос о полной конфискации российских замороженных активов, в том числе из-за опасений ответных мер.

Хоть Украина и продолжает требовать полной конфискации российских активов, чиновники G7 в частном порядке говорят о том, что этот вопрос больше не рассматривают, пишет издание. Вместо этого они изучают альтернативные способы извлечения средств от замороженных активов.

FT подчёркивает, что европейские страны хотят избежать применения мер, которые предусматривают затрагивание самих российских активов, «опасаясь ответных шагов». Также G7 и ряд других стран опасаются обвинений в совершении «любого шага, который мог бы быть равнозначен нарушению международного права».

«С юридической точки зрения это неразумно», — заявил изданию Армин Штайнбах, профессор права и экономики Высшей коммерческой школы Парижа.

Белый дом для того, чтобы «обойти эту проблему», продвигает новую идею. По словам заместителя советника президента США по национальной безопасности Далипа Сингха, предложение предусматривает выделение около $50 млрд на финансирование Украины в виде кредита или облигаций, которые будет покрывать будущая прибыль от замороженных активов России.

Ранее Bloomberg со ссылкой на источники сообщал, что некоторые члены G7, включая Германию и Францию, с осторожностью отреагировали на эту идею. Тем не менее, отмечает FT, США рассчитывают, что «семёрка» поддержит эту идею в июне на саммите в Италии.

Сенатор Совета Федерации Андрей Климов заявил, что западные политики выдвигают резонансные идеи об использовании российских активов для поддержки Украины, спираль раскручивается, но когда к обсуждению подключаются банкиры и юристы, то те «жмут на тормоза», поскольку все риски становятся очевидными.

«„Большая семёрка‟, вероятно, была вынуждена изменить планы на российские активы из-за давления со стороны западных юристов и финансистов. Они понимают, что конфискация обернулась бы для них негативными последствиями: во-первых, был бы нанесён удар по их деловой репутации, а во-вторых, это привело бы к краху и доллара, и евро, и других валют», — отметил Климов.

Он полагает, что теперь западные чиновники попытаются найти альтернативные конфискации решения, среди которых использование доходов от российских активов.

«Если у них этот финт пройдёт, то это станет очередным нарушением. Мы вносили эти средства не под честное слово, был составлен конкретный договор. Нам стоит уже сейчас провести калькуляцию тех активов, которые находятся в странах „Большой семёрки‟, и процентов, которые они принесли и ещё принесут за то время, пока мы не можем ими распоряжаться», — считает Климов.

«Далее Москве следует предъявить счёт за понесённый ущерб, причём нужно учитывать и потерянные проценты. Эти требования можно озвучивать без стеснений, поскольку наша позиция — правовая», — добавил парламентарий. Он убеждён: такую операцию необходимо проводить регулярно, а также чаще напоминать западным странам об их «долге». «Пора переходить в наступление на финансово-экономическом фронте», — резюмировал Климов.

В конце апреля госсекретарь США Энтони Блинкен заявил, что страны G7 продолжают работу над договорённостями об использовании российских замороженных активов для Украины в соответствии с международным правом, и это произойдёт «рано или поздно».

«Важно иметь возможность использовать эти активы для помощи восстановлению Украины. Так или иначе, это рано или поздно случится», — сказал Блинкен по итогам встречи глав МИД G7 на Капри.

Президент Европейского центрального банка Кристин Лагард на мероприятии в Вашингтоне заявила, что предложение США использовать замороженные российские активы на сумму свыше $260 млрд для выпуска облигаций и направления привлечённых средств на помощь Украине несёт в себе юридические риски.

«Я видела четыре разные схемы или предложения по обходу того, что многие юристы рассматривают как очень серьёзное юридическое препятствие, и это может быть расценено как нарушение международного законодательства», — отмечала Лагард.