От «специальной» к «военной». Уроки двух лет операции на Украине
В начале третьего года специальной военной операции (СВО) России на Украине можно констатировать, что события, начавшиеся в феврале 2022 г., подобно любой большой войне последних столетий, привели к крушению многих представлений, теорий и авторитетов в политической и военной областях. Инициаторы, основные участники, да и наблюдатели со всех сторон получили и увидели то, чего не планировали и не ожидали.
Два года боевых действий намечают контуры революционизирующих изменений в военном деле, возможно, предопределяющих облик войны и военного искусства на всё XXI столетие.
Несостоявшийся «Дунай»
Возвращаясь к началу, можно сделать вывод, что замысел кампании действительно предусматривал проведение в первую очередь специальной, а уже во вторую — военной операции, и предполагал, что задачу возможно решить без широкомасштабных военных действий и организованного военного сопротивления. Будущие историки ответят, почему в Москве считали возможным реализацию такого сценария, особенно с учётом того, что вооружённые силы Украины (ВСУ) с 2014 г. уже вели непрерывную «малую» войну в Донбассе. Сам же план СВО узнаваем и, по сути, воспроизводил советский план ввода войск в Чехословакию в 1968 г., известный как операция «Дунай». Ему соответствовали основные элементы замысла СВО, включая захват десантом столичного аэропорта с последующей переброской туда частей ВДВ для блокирования столицы и массированные стремительные марши бронетанковых и механизированных частей к крупным городам для их блокирования и последующей быстрой «зачистки» силами «лёгких частей», спецназов и спецслужб.
Отличием обстоятельств «Дуная» от операции февраля 2022 г. стало не только то, что политическое руководство Украины и командование ВСУ оказали сопротивление. «Дунай» проводился мощной отмобилизованной группировкой войск Организации Варшавского договора, значительно превосходившей силы Чехословацкой народной армии. Инициаторы же СВО пошли на ввод войск в государство, намного превосходившее Чехословакию по площади, силами ограниченной группировки, оцениваемой примерно в 185 тысяч человек (хотя и включавшей большую часть российских Сухопутных войск и ВДВ), или около 140 батальонных тактических групп. Даже с учётом мобилизации сил ДНР и ЛНР (ещё около 110 тысяч), она уступала по численности вооружённым силами и силовым структурам Украины, уже частично отмобилизованным. Начатая же на Украине за день до начала СВО мобилизация первоочередного резерва, пополнившая ВСУ в считанные дни 150 тысячами военнослужащих с опытом боевых действий в Донбассе (участники «антитеррористической операции» — «Операции объединённых сил») и позволившая доукомплектовать основные бригады первой линии, сделала соотношение сил полностью неблагоприятным для России.
В этих условиях исход первого этапа СВО определился уже одним только соотношением сил. Распылённые по восьми направлениям российские группировки были быстро остановлены и вынуждены ввязаться в бои с численно превосходящим противником. На севере основные ударные группировки сил СВО, продвигаясь из Белоруссии через Припятские болота и с российской территории через Сумскую и Черниговскую области, достигли Киева, однако не смогли ни блокировать его (не говоря уже о занятии), ни обеспечить свои растянутые коммуникации. Десант в Гостомеле в условиях ожесточённого сопротивления и артобстрелов превратился из плацдарма в ловушку. На Харьковском направлении войска были остановлены на подходах к Харькову и у линии границы. Попытки наспех отмобилизованных и недостаточно оснащённых сил ДНР и ЛНР отбросить окопавшиеся с 2014 г. украинские силы от линии боевого соприкосновения в Донбассе оказались малоуспешными. Неспособность подавить украинскую ПВО резко ограничила эффективность действий российской авиации над всей линией фронта и территорией Украины, лишив ВС РФ одного из главных козырей.
Наибольшие успехи достигнуты на юге, где, видимо, сработали (и только там) некие «договорняки», «спящие» агенты и сторонники России. Это позволило войскам, вышедшим из Крыма, в считанные дни при минимальном сопротивлении ВСУ занять территории Херсонской и южной части Запорожской областей, на востоке выйти к Мариуполю, а на западе — развить наступление на Николаев и в обход его с севера на Одессу. Однако эти два главных приза Причерноморья заполучить не удалось. Собранные заранее со всех трёх европейских флотов ВМФ России десантные корабли с силами морской пехоты были остановлены минами и «неожиданно» оказавшимися на вооружении Украины противокорабельными ракетами собственного производства «Нептун». Пришедшие же в себя на суше ВСУ быстро остановили бравшие скорее внезапностью передовые силы российских войск у Николаева и у Вознесенска, а к середине марта отбросили их до границы Херсонской и Николаевской областей.
Россия обнаружила себя в состоянии крупномасштабной войны на громадном фронте с многочисленным и хорошо вооружённым противником, на помощь которому пришли все державы Запада, введшие беспрецедентные экономические санкции и начавшие массированные и нараставшие поставки вооружения Киеву.
Наиболее проблемным с самого начала стало Киевское направление, где, по сути, группировка войск двух военных округов ВС РФ была «засажена» в леса и болота вокруг Киева без видимых перспектив её эффективного использования и с постоянным риском для коммуникаций, «нанизанных» на лесные дороги через Сумскую и Черниговскую области, фактически оставшиеся под контролем киевских сил. Для взятия и даже охвата и осады Киева группировки не хватало. По большому счёту, только крайняя медлительность и непредприимчивость украинского командования и ВСУ не дали положению на Киевском направлении перерасти в острый кризис для российской стороны. При более энергичном противнике российским войскам под Киевом грозило бы повторение Варшавы-1920.
Российское командование осознало положение вещей, уже где-то в середине марта 2022 г. принято решение об отводе войск от Киева, к 5 апреля они полностью ушли из Киевской, Сумской и Черниговской областей и с севера Харьковской области за границы Украины. По сути, на этом кампанию с решительными целями на Украине можно считать завершённой, поскольку её главной целью был, очевидно, захват Киева. Российское руководство, естественно, представило отвод войск из-под Киева и с севера Украины в качестве «акта доброй воли» во время мирных переговоров в Стамбуле. Судя по всему, именно этот «акт» — а не интриги Бориса Джонсона — и привёл к крушению стамбульских переговоров. Отступление армии от столицы противника никогда не служило компромиссному миру.
Киев посчитал вывод российских войск с севера триумфом политики сопротивления и воспринял его как поворотную точку, решив, что сможет добиться полного изгнания российских войск. Это подкреплялось валом западной общественно-политической и военной поддержки, достигшей пика весной 2022 года. 9 мая 2022 г. Конгресс США принял даже закон о ленд-лизе для Украины, теоретически открывавший доступ к неограниченному объёму американской военной помощи. Запад уверовал в возможность при помощи комплекса военных и экономических мер нанести «стратегическое поражение» России, которое при благоприятных условиях может привести к смене власти в Москве.
После неудачной попытки компромиссного выхода из войны и получения ряда болезненных ударов (13—14 апреля был потоплен флагман Черноморского флота ракетный крейсер «Москва») российской стороне оставалось только продолжить военную кампанию, переосмыслив цели и возможности. Насколько можно судить, новый план предусматривал использование войск, отведённых с севера Украины, для полного освобождения территории ДНР и ЛНР и, возможно, частичного окружения сил ВСУ на Левобережье Украины. Предположительно, достижение этих задач считалось возможным к маю-июню. С середины марта 2022 г. велось наступление в районе Изюма, усиленное в апреле; первоначальный план, видимо, заключался в выходе в тыл северодонецкой группировке ВСУ через Славянск и более амбициозном и масштабном наступлении в сторону Запорожья навстречу российским силам на юге. В дальнейшем наступательные действия начались ещё на нескольких направлениях в Харьковской области и ЛНР. Однако ВС РФ столкнулись с серьёзной нехваткой сил и средств. После вывода части батальонных тактических групп на пополнение в РФ российские ВС имели к середине апреля 2022 г. не более ста поредевших БТГ на всю линию фронта, а перебрасываемые с северного направления БТГ вводились в бой поочерёдно, не давая нужного наращивания сил.
На Украине же в марте 2022 г. была объявлена уже третья волна мобилизации, распространявшаяся на выпускников военных кафедр и лиц, ранее не проходивших срочную службу, что к середине апреля довело численность ВСУ до 400 тысяч человек, не считая находящихся в учебках, а к концу мая — до 600 тысяч человек. Таким образом, ВСУ получили значительное численное превосходство над объединённой группировкой ВС РФ, сил ДНР и ЛНР и ЧВК, и российское наступление велось, по сути, на численно превосходившего противника.
Важным фактором первого этапа боевых действий стала борьба за Мариуполь со 2 марта по 16 мая 2022 года. Осада города стала предвестником будущей «позиционности» в этом конфликте и сковала 30-тысячную группировку «союзных сил», во многом предопределив невозможность развить российские успехи на юге или наступательные действия у Донецка. Наступление же ВС РФ на Изюмском направлении по причине отсутствия превосходства в силах над противником тоже развивалось медленно и тяжело и в итоге вместо окружений свелось просто к «выталкиванию» противника на тактическом уровне. В начале мая 2022 г. российские силы столкнулись с серьёзными трудностями и потерями при попытках форсирования Северского Донца у Белогоровки, когда выявилась неработоспособность в условиях этой войны «традиционных» способов массирования сил и средств. К началу июля 2022 г. после занятия Лисичанска российское наступление выдохлось. Была занята практически вся территория Луганской области (ЛНР) и восточной части Харьковской области, но у Украины оставалась большая часть Донецкой области (ДНР). Не удалось дойти даже до Славянска и Краматорска. Данная кампания обескровила силы ВС РФ, в основе своей остававшиеся группировкой, вошедшей на Украину в феврале 2022 года. Украина же запустила «перманентную мобилизацию», получая всё более ощутимое численное превосходство.
Дорога к позиционности
К концу весны — началу лета 2022 г. определяющими факторами боевых действий стало получение Украиной западного вооружения и технических средств. С самого начала на службу ВСУ были поставлены колоссальные разведывательные возможности Запада, что обеспечило превосходство в разведке и целеуказании. Особенно это касается космической разведки, обеспечиваемой комплексом западных военных разведывательных спутников и многочисленными коммерческими спутниковыми западными компаниями — поставщиками геоизображений. Это позволяет вести мониторинг зоны боевых действий и территории РФ непрерывно и практически в режиме реального времени.
Система «всеобщего» спутникового интернета Starlink компании SpaceX Илона Маска быстро стала ключевой украинской системой боевого управления и передачи данных, катапультировав ВСУ в XXI век. Обладая возможностями функционирования в любой точке, распределённого доведения потоковой информации до огромного количества индивидуальных потребителей, поддержания интернет-связи в движении и управления транспортными средствами на любой дистанции, Starlink дал военным возможности, которые даже вооружённые силы США рассчитывали получить не ранее середины 2030-х годов. Со Starlink реальностью стало подключение любого «юнита» к сети в любом месте, обмен видеопотоками онлайн, создание боевых чатов и других систем управления для обмена данными между тысячами абонентов в режиме реального времени, высокая скрытность связи за счёт узконаправленного на спутник канала связи, возможность при помощи вай-фай снабжать сети для тактической связи в каждой точке доступа. Фактически каждый боевой «юнит» и каждое огневое средство при подключении к Starlink превращались в сетецентрические с возможностями целеуказания, наведения и корректировки в реальном масштабе времени и с потенциалом высокоточного оружия.
155-мм современная дальнобойная артиллерия и начавшие применяться с конца июня 2022 г. наземные ракетные системы HIMARS и MLRS с высокоточными реактивными снарядами GMLRS дальностью до 90 км, в сочетании с вышеуказанными средствами разведки, целеуказания и сетецентрическими средствами связи, управления и передачи данных, позволили украинской стороне получить во второй половине 2022 г. огневое превосходство и возможности высокоточного дальнего удара, значительно осложнив положение ВС РФ.
Главным результатом применения ВСУ HIMARS с ракетами GMLRS летом 2022 г. стали не столько поражения штабов и складов с боеприпасами, сколько удары по расположениям воинских частей и резервов. Российской стороне пришлось оттянуть резервы вглубь контролируемой территории, а частично даже и на территорию РФ. В сочетании с общей нехваткой сил у ВС РФ и количественным превосходством ВСУ именно это стало предпосылкой успешного украинского наступления в Харьковской области в сентябре 2022 года. Не имея возможности быстро и эффективно ввести в бой оттянутые резервы, российская сторона оставила восточную часть Харьковской области и выстроила из введённых резервных сил линию на западной границе ЛНР, на которой украинский набег был остановлен, и которая сформировала основу линии фронта на севере, существующую поныне.
Первый реальный военный успех Украины остро поставил перед Москвой проблему несоответствия численности группировки потенциалу противника. Российскому руководству пришлось 21 сентября 2022 г. пойти на проведение впервые за постсоветский период частичной мобилизации, призвав более 300 тысяч человек. Одновременно дан карт-бланш на резкое наращивание численности ЧВК «Вагнер», фактически начавшей превращаться в параллельную армию, в том числе за счёт массовой вербовки заключённых в тюрьмах, — к январю 2023 г. численность «Вагнера» достигла 50 тысяч человек.
Все эти меры начали давать эффект только к концу 2022 года. А пока российские войска оказались выстроены в растянутую «тонкую красную линию». И осенью 2022 г. у Украины, оказавшейся на пике благоприятного для неё соотношения сил, появился уникальный шанс нанести российской стороне ряд значительных поражений с возможным масштабным политическим эффектом.
Украина могла либо продолжить наступательные действия уже на территории ЛНР, либо попытаться осуществить на юге прорыв от Запорожья к Азовском морю, отрезав российские силы в Херсонской области и выйдя к северной части Крыма. Неясно, почему Киев отказался от таких выигрышных для него направлений — было ли это кунктаторство осторожного и склонного к пассивности украинского главкома Валерия Залужного или, по ряду новых сообщений, следствие давления американцев, скептически оценивавших способности ВСУ к столь масштабным действиям. Вместо наступления с решительными целями украинская сторона нацелилась на более ограниченную и в то же время конъюнктурно политически выгодную задачу выдавливания российских сил из Херсона — единственного областного центра Украины, который Россия заняла в начале СВО.
Российские войска на западном берегу низовий Днепра снабжались по нескольким мостам, которые стали объектами высокоточных ударов ракетами GMLRS. Однако украинские атаки на российские позиции у Херсона в сентябре-ноябре 2022 г. оказались малорезультативны, сопровождались значительными потерями и стали первой масштабной демонстрацией позиционного тупика, в полной мере проявившегося в следующем году. Тем не менее, повреждение мостов через Днепр ракетными ударами сыграло свою роль. Опасаясь кризиса снабжения, российское командование по инициативе ставшего в октябре командующим Объединённой группировкой российских войск (сил) на Украине генерала армии Сергея Суровикина 9 ноября приняло решение оставить Херсон и отвести войска с правобережья Днепра. Отход произвели в течение двух суток с высокой степенью организованности и скрытности и практически без потерь.
Для Украины освобождение Херсона, осуществлённое без боёв в самом городе, стало крупным военно-политическим успехом, резко поднявшим её акции на Западе. Там пришли к выводу, что при оказании Украине масштабной военной помощи она сможет сама выбить российские войска, по крайней мере, до рубежей 24 февраля 2022 года. С конца 2022 г. западные военные поставки Украине стали резко наращиваться, включая впервые начатые поставки танков и боевых машин пехоты. Также была развёрнута программа подготовки и обучения на Западе 12 украинских бригад. Украинское военное руководство, получив крупные пополнения людьми и техникой, начало масштабное наращивание боевого потенциала и численности ВСУ, включая формирование соединений. К весне 2023 г. численность Сил обороны Украины (ВСУ и другие силовые структуры) превысила миллион человек, а боевых бригад сотню.
Российское командование после проведения частичной мобилизации и увеличения притока контрактников также произвело доукомплектование сил в зоне СВО и приступило к формированию новых соединений, заявив о планах довести численность ВС РФ в перспективе до полутора миллионов военнослужащих. Судя по всему, опираясь на плоды мобилизации, зимой 2022—2023 гг. Москва колебалась между вариантами «оптимистично-наступательной» и «осторожно-оборонительной» стратегии на Украине. Проба «оптимистично-наступательного» варианта выразилась в наступлении на Соледарско-Бахмутском направлении (с ноября), в котором главная ударная роль досталась ЧВК «Вагнер». 10 января 2023 г. взят Соледар, после ожесточённых боёв, продолжавшихся до 20 мая, — Бахмут.
Растянувшееся почти на полгода российское наступление сопровождалось тяжёлыми боями при малом территориальном прогрессе и почти полным разрушением занятых городов. Это продемонстрировало новый облик боевых действий, приобретавших всё более позиционный характер. В конце зимы и начале весны 2023 г. российская сторона попыталась провести ряд локальных наступлений в Донбассе — у Донецка, в Марьинке, на Угледар, но они вылились в упорные позиционные бои и имели незначительные результаты или вовсе закончились неудачей, как у Угледара.
Всё это привело российское командование к окончательному и оказавшемуся наиболее рациональным выбору в пользу оборонительной стратегии кампании на 2023 г. с опорой на позиционную оборону. С ранней весны 2023 г. на российской стороне фронта развернулось масштабное строительство сети полевых позиций и фортификаций, получившей название «линии Суровикина», одновременно шло накопление резервов. Для пополнения войск выдвинут план привлечения в армию в течение года 420 тысяч контрактников, которым предлагалось высокое денежное содержание.
Украина проигрывает свой последний шанс
К началу 2023 г. у Украины были, в принципе, значительные шансы на успех наступательных действий. Российская армия в зоне боевых действий испытывала не только значительный некомплект личного состава (эффект мобилизации только начинал сказываться), но и нехватку боевой техники. Уже с лета и осени 2022 г. российская сторона начала массовый вывод с баз хранения устаревших образцов танков, бронетехники и артиллерии, включая образцы 1950—1960-х гг., чудом пережившие «распилы» постсоветских времён, но это только частично исправляло ситуацию. Согласно нашумевшей в середине прошлого года утечке файлов Разведывательного управления министерства обороны США (РУМО) через социальную сеть Discord, на 28 февраля 2023 г. у российских войск на линии боевого соприкосновения находилось 419 танков, 2928 бронированных машин и 1209 артиллерийских систем. ВСУ имели 809 танков, 3498 бронированных машин и 2331 артиллерийские системы. Российская сторона испытывала также серьёзную нехватку боеприпасов.
Таким образом, видимо, первые три месяца 2023 г. были временем наилучшего соотношения сил для ВСУ и наибольшего упадка боевого потенциала российской армии. Однако украинское руководство постоянно откладывало начало наступления, ожидая прибытия максимального количества западной боевой техники и окончания подготовки новых бригад на Западе. Противная сторона не сидела сложа руки, и соотношение сил начало сдвигаться. Но магия западной техники и «западных методов» была настолько велика, что наделила украинцев чувством самоуверенности и пренебрежения к противнику.
Прошли март, апрель, май, и только в начале июня украинские силы наконец перешли к активным действиям.
Хотя многие ожидали от ВСУ (а скорее, от их западных планировщиков) каких-то нестандартных и креативных ходов, украинское командование с 4 июня повело наступление по наиболее очевидному и сулившему наибольший оперативно-стратегический успех направлению от Запорожья на юг к Азовскому морю — там, где российская сторона подготовилась лучше всего. Разделение украинского удара на юге между двумя направлениями — Ореховском, условно на Мелитополь, и Времьевском, условно на Темрюк и Бердянск, — ещё можно было понять. Но одновременно ВСУ начали наступать на совершенно отдельном третьем направлении на севере, стремясь вернуть утраченный Бахмут. Там были задействованы некоторые из наиболее опытных бригад, в то время как на юге основной вклад вносили свежесформированные бригады, прошедшие западное обучение. Смысл распыления сил между главным южным направлением и Бахмутом оставался непонятен как для наблюдателей, так и, судя по сообщениям американских СМИ, для пентагоновских кураторов.
В теории всё это могло быть нивелировано тактическими успехами на передовой, однако и с этим не задалось. Позиционность проявилась во всём масштабе — атакующие колонны и формации бронетехники ВСУ напарывались на мины, скучивались, и становились объектами избиения с применением ПТУР, артиллерии и дронов. Несмотря на преимущества украинцев за счёт содействия Запада в разведке и целеуказании и наличия у них высокоточного вооружения, добиться результативного огневого превосходства и подавления российской артиллерии в полосе наступления ВСУ не удалось. В результате наступление на юге вылилось в медленное кровопролитное «прогрызание» российских позиций, уже со второй половины июня украинцы перестали полагаться на хвалёную западную бронетехнику и перешли к чисто пехотным штурмовым действиям малыми подразделениями.
На Ореховском направлении деревушка Работино, которая, по украинским планам, должна была быть взята в первый день наступления, занята украинцами только к концу августа. В течение сентября ВСУ смогли продвинуться ещё на пару километров юго-восточнее Работино, на чём наступление выдохлось окончательно. Восточнее, на Времьевском направлении, украинцы смогли срезать в июне вдававшийся в их позиции на несколько километров так называемый Времьевский выступ, однако в следующие три месяца им удалось продвинуться только на 2—3 км южнее. К концу лета в ожесточённых боях ВСУ «прогнули» линию фронта на несколько километров южнее Бахмута, но ни о каком окружении и тем более взятии города не могло быть и речи. Вопреки распространённому мнению, пресловутая «линия Суровикина» практически не сыграла роли в отражении украинского наступления на юге — до неё в большинстве случаев украинцы попросту не дошли, за исключением одного участка юго-восточнее Работино.
Не помогло Украине и столь ожидавшееся ею внутриполитическое потрясение в России — вспыхнувший 23—24 июня мятеж ЧВК «Вагнер». Бестолковое выступление не вполне понимавших, чего они хотят, руководителей «Вагнера» быстро «сдулось» и, как обычно при таких исходах, привело к консолидации и укреплению позиций российских властей.
Именно пониманием этого вызваны шатания западных стран относительно объёмов военной помощи. Если итоги кампании 2022 г. дали Киеву крупный кредит военно-политического доверия на Западе, то кампания 2023 г. его в значительной мере лишила. Даже при новых масштабных западных военных поставках уникально выгодное для Украины соотношение сил рубежа 2022—2023 гг. уже никогда не повторится.
Последним аккордом украинских наступательных действий в 2023 г., причём, как можно судить, предпринятым в первую очередь именно для демонстрации Западу хоть каких-то успехов, стали высадки в сентябре-октябре небольшими силами на левом берегу низовий Днепра, позволившие сформировать несколько небольших плацдармов. Эти плацдармы, впрочем, с оперативной точки зрения оказались тупиковыми, поскольку воспроизвели ту самую позиционность, которая сковала и парализовала остальной фронт.
В тупике
Ещё одной стороной неудачи украинского наступления лета 2023 г. стала неспособность «перемолоть» и истощить значительные силы ВС РФ. Российская армия сохранила основные силы и резервы, что позволило перейти к активизации действий на фронте. Уже в начале июля 2023 г. российские войска предприняли наступление на севере на Купянском направлении, стремясь отбить часть территорий, утраченных в сентябре 2022 года. Хотя успехи оказались невелики, с осени 2023 г. по мере затухания украинских наступательных действий российские силы развернули серию атак практически по всему фронту, быстро вынудив ВСУ утратить инициативу и перейти к обороне.
Самое значительное из российских наступлений с начала октября 2023 г. было нацелено на Авдеевку — прочно удерживавшийся ВСУ с 2014 г. западный пригород Донецка. Даже достигнутый там успех вместе с продолжающимися российскими атаками на различных участках демонстрируют отсутствие средств решительно преодолеть позиционность. Тем не менее, российская сторона сохраняет масштабное давление на украинские позиции практически по всей протяжённости линии боевых действий в зоне СВО, создавая на ряде направлений тактические кризисы для ВСУ. По всей видимости, активная стратегия «нанесения множества порезов» противнику призвана истощить ВСУ и создать предпосылки для «расшатывания» украинского фронта и достижения более существенных успехов. Однако данная стратегия весьма дорогостояща для ВС РФ в плане потерь и расходования ресурсов и может привести к чрезмерному истощению сил, что, в свою очередь, снова передаст хотя бы отчасти инициативу украинской стороне — на чём, вероятно, сейчас и строятся расчёты Киева.
Глубокая позиционность в сочетании с нехваткой у обеих сторон сил обрекает их в 2024 г. на длительную позиционную борьбу. Перевести тактические успехи в оперативные обе стороны, как показала борьба на протяжении года, неспособны. Сейчас ВС РФ удерживают инициативу практически по всей линии фронта, а ВСУ перешли к стратегической обороне, которая пока является достаточно устойчивой и нигде не даёт возможности российским войскам добиваться чего-то большего, чем частные тактические успехи. Украинские войска также сохраняют значительные резервы, включая основную часть полученного в 2023 г. западного тяжёлого вооружения, и ожидают получения западных боевых самолётов — истребителей F-16. В то же время политическая неопределённость относительно дальнейших объёмов военной помощи (прежде всего со стороны США) не даёт возможности Киеву сформировать чёткие планы кампании на 2024 г. и вынуждает принять выжидательную стратегию. Основной проблемой для ВСУ представляется не столько нехватка вооружения и боеприпасов, сколько нежелание украинского руководства по политическим мотивам развёртывать полноценную мобилизацию мужского населения моложе 25 лет (сейчас мобилизации подлежат только лица старше 30 лет).
Потенциал ВС РФ в 2024 г. в значительной мере тоже будет определяться готовностью руководства страны прибегнуть к новым мобилизационным мероприятиям, поскольку потенциал комплектования за счёт контрактников снижается.
Обе стороны к началу 2024 г., видимо, имели сопоставимую численность сил на фронте — президент России Владимир Путин заявлял о наличии «в зоне СВО» более 600 тысяч человек, украинские и западные оценки дают для ВС РФ примерно 400—450 тысяч человек непосредственно на линии боевых действий. Численность так называемых Сил обороны Украины украинские официальные источники определяли к концу 2023 г. примерно в 1,1 млн человек, в том числе в ВСУ до 800 тысяч. На фронте, видимо, находилось число людей, сопоставимое с приводимым для России.
Обе стороны ведут боевые действия в примерно одинаковом стиле и, видимо, с сопоставимым уровнем потерь.
Ближайшие перспективы
Обе воюющие стороны и Запад не готовы к мирному урегулированию, складывается военно-политическая ситуация, аналогичная позиционному периоду Корейской войны в 1951—1953 гг., — исход, который ЦАСТ в ряде записок и комментариев предсказывал в случае возможной российско-украинской войны ещё в 2021 г. и в начале 2022 года. Преодолеть позиционный тупик можно либо резким наращиванием войск для получения многократного численного превосходства над противником, либо за счёт военно-технического превосходства — в первую очередь значительного увеличения количества и потенциала высокоточных средств поражения. И то и другое, скорее всего, недостижимо обеими сторонами в ближайшее время.
Это делает неизбежной затяжную войну при относительно стабильных фронтах в стиле Корейской или Ирано-иракской. Она будет вестись годами, на истощение, не с надеждой вынудить противника к компромиссам, а скорее в ожидании внутренних перемен у него, которые приведут к изменению политической позиции. Завершение Корейской войны в 1953 г. даже на условиях статус-кво стало возможным только после смерти Иосифа Сталина. Соответственно, для Украины и Запада условием перемен представляется уход от власти в той или иной форме Владимира Путина (крайне маловероятный на обозримую перспективу), в то время как российское руководство, видимо, связывает надежды с возможной сменой власти в США на выборах в ноябре 2024 года. Поэтому Москва, скорее всего, намерена продолжать боевые действия как минимум до 2025 г., а возможно — и далее, в ожидании достижения мощного военного превосходства над Украиной.
После неудачи украинского наступления 2023 г. Украина и Запад оказались без внятной стратегии войны. Подспудно главной целью наступления было создание внутриполитического кризиса в РФ и как максимум смена режима в Москве. В сущности, Украина и Запад ещё весной 2022 г. поставили на джекпот, который не выпал, и теперь неясно, что делать дальше. Для Украины и Запада выбор между двумя вариантами: продолжать «войну против Путина» длительное время с неясными перспективами и постоянной угрозой эскалации или пойти на перемирие по корейскому образцу на условиях статус-кво. Оба варианта, по сути, предлагают откладывание реального мирного урегулирования на постпутинскую эпоху в надежде на «более реалистичное руководство в Москве». Пока Владимир Зеленский, большая часть украинской элиты и Запад отвергают «корейский» вариант перемирия. Это означает, что в 2024 г. стороны намерены «дать войне ещё один шанс» и продолжить пробу сил уже в условиях позиционной борьбы для стресс-проверки ресурсных возможностей и политической воли.
В условиях тупика на фронте и в стремлении оказать, прежде всего, политическое давление на противника повышенное внимание будет уделяться политически чувствительным и пропагандистски значимым атакам на тыловые объекты друг друга, всё более смещаясь к «войне городов» в духе Ирано-иракской войны. Эта тенденция отчётливо заметна у украинской стороны, в том числе в виде постоянных требований ею у Запада дальнобойного оружия. Так что можно ожидать, что жертвы среди мирного населения и повреждения гражданской инфраструктуры будут возрастать. Российские ресурсы значительны, но простое наращивание выпуска и ремонта устаревших танков, артиллерийских систем и снарядов не обеспечит военный успех, а только переведёт войну в перманентную, с многолетним колоссальным расходованием национального богатства и рано или поздно наступающими негативными социально-экономическими и внутриполитическими последствиями. Перелом может обеспечить только насыщение вооружённых сил современными средствами борьбы, в первую очередь высокоточными и беспилотными, а также средствами разведки, целеуказания и РЭБ. Это нетривиальная задача и с технологической, и с военно-индустриальной точки зрения. России вряд ли удастся обойтись дешёвыми и паллиативными политическими, военными и промышленными решениями. Радикальный «стресс-тест», начатый 24 февраля 2022 г., системе предстоит пройти до конца.
Руслан Пухов, директор Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ)
