Почему «тысячелетний рейх» не протянул и пятнадцати лет
Третий рейх не уподобился множеству павших империй, которые «гнили по чуть-чуть», чтобы однажды рассыпаться в одночасье, удивив всех внешней лёгкостью своей смерти. У него просто не было на это времени. Нацистское государство было уничтожено в борьбе — такой же яростной и бескомпромиссной, как и сами нацистские устремления.
Причины поражения Германии в этой борьбе лежат на поверхности — но не все. Всё понятно с отчаянным сопротивлением Красной армии, с жертвами русского и других народов, позволившими не только отбить удар, но и повернуть «тевтонский поток» вспять. Понятно и с незавидным стратегическим положением Третьего рейха, в силу свойственного ему авантюризма самостоятельно поставившего себя в заведомо неравное положение по ресурсам.
Но есть и ещё один фактор, часто выпадающий из поля зрения. Впечатляющие военные успехи немцев в начале Второй мировой войны и их чётко и механистично работавшее государство во времена Первой порождают специфическую иллюзию. Кажется, что у кого-кого, а у нацистов был, по крайней мере, идеальный порядок.
Даже липы на Унтер-ден-Линден стройно маршируют, чеканя шаг, даже тараканы в заводских мастерских ритмично вздымают в воздух нужную лапку, славя фюрера и партию. Военная машина смазана, идеально настроена и исправно поставляет всё новые и новые мрачные легионы, укомплектованные штурмовиками с квадратными челюстями. Всё для фронта, всё для победы. А ведь на самом деле в Третьем рейхе царил грандиозный бардак — а по немецким меркам он и вовсе превышал все возможные масштабы.
Бюрократическая анархия
Германия, спаянная в единое государство в последнюю четверть XIX века (и то не до конца), довольно разнородная страна. Но ко времени Первой мировой войны она была пересобрана по прусскому образцу. А это означало как минимум профессиональный, довольно неподкупный, пропитанный столетними идеалами служения государству чиновничий корпус. Это был очень сильный козырь — управление великой державой всегда дело непростое. И без вымуштрованного чиновничьего механизма рассчитывать на успехи наивно. Особенно механизма военного, подразумевающего многочисленные сложнейшие задачи вроде переброски сотен тысяч и миллионов людей на тот или иной участок фронта, снабжение их оружием, продовольствием и боеприпасами.
В немалой степени именно этот порядок и помогал немцам держаться в Первую мировую войну — причём держаться, регулярно нанося мощные и более чем чувствительные удары превосходящей в ресурсах коалиции враждебных держав. Именно этот порядок и был спущен в унитаз в нацистском государстве. Оправдываясь за то или иное поражение, немецкие генералы часто вменяют Гитлеру то или иное его вмешательство в процесс управления войсками во время войны — хотя в большинстве случаев это вмешательство было не таким уж и глупым. А ведь, посмотри генералы чуть шире, они смогли бы найти намного более точный аргумент, в немалой степени объясняющий все их поражения.
Дело в том, что Гитлер осознанно породил анархию бюрократии. Ведомства и организации создавались с настолько размытыми границами компетенций, что они не просто соперничали или лениво пинали друг друга под ковром, а подчас открыто вцеплялись друг другу в глотки. Гауляйтеры игнорировали распоряжения не только местных властей, но и целых министров. На «наземной войне» друг друга дублировали не просто вермахт и ваффен-сс — к ним ещё добавились авиаполевые дивизии, создание которых «пробил» себе Геринг, чтобы иметь как можно больше власти. А уж какие были свары между рабочим профсоюзом Лея и союзами промышленников — доходило до отправления нерадивых предпринимателей в концлагеря. В общем, получалось что угодно, только не превозносимое тем же Муссолини корпоративное государство. Получались скорее Лебедь, Рак и Щука.
Всё это делалось с понятными целями — когда все группы элиты находились в состоянии постоянной борьбы друг с другом, сам Гитлер оставался как бы над всеми. И у него была власть решать, кому кинуть кость на этот раз — и не допускать усиления кого-то одного, кто хотя бы в теории когда-нибудь мог бы его скинуть.
Бардак прорывается на фронт
Естественно, это прямым образом отражалось и на фронте. Геринг «отжимал» себе 88-мм пушки (которые могли превосходно работать как по самолётам, так и по танкам), флот — дизельное топливо.
Войска СС, пока не «намахались» на кровавом опыте войны, воплощали в себе девиз «слабоумие и отвага». Офицеры вермахта в первые годы войны чуть ли не плакали, наблюдая, как от недостатка выучки на ровном месте гибнут «лучшие люди», которых могли бы отдать армии и нормально обучить. Да и когда эсэсовцы научились воевать и стали опасным противником, они всё равно могли выкидывать фортели. Например, завязнуть в грязи и не успеть к назначенному времени к рубежу атаки. Само по себе это полбеды — но часто они просто плевали на армейских и даже не предупреждали их об этом. В результате атака начиналась скомканно, по частям, и немцы опять-таки на ровном месте несли куда большие, чем было возможно, потери.
Не лучше было и в тылу — чего только стоят безуспешные попытки немцев наладить поставки в армию зимней униформы в конце 1941 года. Конечно, враг был остановлен под Москвой за счёт усилий Красной армии. Но и чехарда с униформой вносила свою лепту — а произошло это всё по вине самих немцев, даже не подумавших подготовиться к русской зиме. И даже не способных организовать оперативное производство и доставку формы нужного типа.
Но самое страшное было даже не это, а стратегические метания. Бардак — он же в первую очередь в головах, и вот головы немцев порождали то, что лишило их последнего шанса на победу. Дело в том, руководство Германии уже к концу лета 41-го решило, что Советский Союз практически побеждён. И, не довершив толком разгром русских, они принялись переносить центр тяжести промышленности на средства для противостояния британцам — флот и авиацию.
Последствия это имело самые для немцев печальные — истощённый вермахт был остановлен Красной армией. Которая подпитывалась всеми доступными ресурсами страны именно для войны на сухопутном театре. В 1941-м немцы были на волоске от взятия Москвы. Потеряв столицу, русские теряли бы уникальный транспортный узел — все дороги сходились именно туда. Овладев Москвой, немцы имели бы все шансы осуществить свои планы, раздробив единый фронт сопротивления на изолированные друг от друга участки. Но им не хватило ударной мощи.
Где-то она могла быть больше, если бы среди ведомств Германии не было такой сильной анархии компетенций, что делало бы государственную машину эффективнее. Где-то они могли бы удержаться от преждевременных метаний туда-сюда в сторону авиации и флота, и тогда сухопутная армия Германии была бы сильнее. И тогда бы у них были вполне реальные шансы. Вооружённая концепцией блицкрига и способной осуществлять её армией, и одновременно снабжаемая ресурсами Советского Союза, Германия могла бы стать неубиваемым монстром. Но эти возможности были упущены — не в последнюю очередь из-за бардака внутри самого Рейха.
Тимур Шерзад
