Политзаключённых вычёркивают из списков на обмен, если они не признают своей вины

Политзаключённые, находящиеся в украинских тюрьмах, массово отказываются подписывать документы, которые им предлагают в качестве «процессуальной очистки». А ведь возможная дата обмена пленными всё ближе и ближе — воскресенье, 29 декабря.

Позиция политических узников совершенно оправдана, ведь многие из них даже не осуждены, а их дела уже несколько лет находятся в стадии рассмотрения. Подобная история происходит со многими ребятами в Харькове, Старобельске, Киеве, Житомире, Запорожье и др. По нашим источникам, прокуратура, не дожидаясь приговора суда, требует от политзаключённых признать свою вину во вменяемом им преступлении, чтобы завтра и послезавтра, 26 и 27 декабря, быстро осудить их, после чего — обменять. В понимании украинской власти — это и есть процедура процессуальной очистки.

«Сотрудники СБУ в каждой области сейчас не только ходят в СИЗО к политзэкам касательно обмена, но даже обзванивают тех, кто уже тем или иным способом на свободе. Люди естественно отказываются, но этого мало. Недостаточно даже написать бумагу об отказе, но надо подтвердить ещё для ОБСЕ. Видимо, СБУшники переживают, что их в чём-то обвинят, если они не покажут ОБСЕшникам живых и здоровых фигурантов обменного списка. Интересно, что в списках есть люди, которым обмен уже, по сути, не нужен — кто-то на свободе, а кому-то осталось совсем немного, например, по закону Савченко, а вот некоторых политзэков, которым обмен реально нужен, в списках нет. Теперь адвокаты буквально за пару дней должны решить этот вопрос с СБУ, прокуратурой, ОБСЕ и ЛДНР.

Касательно очистки, постановка вопроса спорная. С одной стороны, хорошо, если дело закроют. С другой — человек признаётся в совершении преступления. Поэтому для кого-то, кто не собирается возвращаться на Украину, признание вины может быть вообще неинтересным», — поделился сведениями политзаключённый и журналист Павел Волков.

Политзаключённый Игорь Джадан, выпущенный недавно под залог, рассказал, как нечто похожее пытались проделать с ним в то время, когда он находился в заключении.

«Они используют этот момент для того, чтоб повернуть дело так, как им выгодно. На протяжении всей моей отсидки была одна и та же проблема: они пытались не мытьём так катанием, путём подсадок своих людей в камеру, путём давления, посадки «на яму» и т.д. выбить из меня эти признательные показания. Теперь есть хороший повод, этот обмен. У них это «аргумент». На самом деле это не аргумент, потому что для этого не нужно моё признание. Они могут меня осудить за пять минут, по указке сверху. Но в моём случае, когда приговора ещё нет ни по одной статье, самый разумный и законный способ со стороны прокуратуры — это отказаться от поддержки обвинения. И тогда по соответствующей статье УПК дело закрывается решением суда. Как они будут действовать на самом деле — посмотрим», — говорит он.

Несколько другая история у 85-летнего Мехти Логунова, которого осудили на 12 лет. От Логунова требуют собственноручно написать о помиловании, чему он сопротивляется всеми силами, так как отказывается признавать себя виновным в государственной измене. С 18 декабря Логунов объявил голодовку. Однако его так и не перевели в санчасть или одиночную камеру. По словам адвоката Дмитрия Тихоненкова, один из сокамерников грозит ему убийством и оказывает давление. Эту же информацию подтверждает и Джадан.

«В ответ на жёсткое давление администрации, путём науськивания уголовников на Мехти, которые уже угрожали его то убить, то облить кипятком и т.д., всячески унижали, он объявил голодовку. В том числе и в ответ на незаконное требование признать свою вину. Он не считает себя виновным, поэтому не собирается писать прошение, исходя из каких-то процедурных соображений, которые могут быть решены совершенно другим путём», — рассказывает он.

Между тем, Елена Бережная, глава Института правовой политики и социальной защиты им. Ирины Бережёной, объяснила, что подать на помилование может украинский омбудсмен.

«В преддверии обмена установленных лиц, прошу всех, кто готов на обмен, требовать своей полной очистки! На стадии досудебного следствия — это вынесение постановления о закрытие уголовного производства, на стадии судебного — заявление прокурора об отказе от обвинения! Согласно данных процессуальных документов сразу принимается решение и обвиняемое лицо очищено! Не допускайте ситуации, как оформили обмен по Кириллу Вышинскому и Евгений Мефёдову, не закрыв производство, и после обмена их объявили в розыск! По вступившим в силу приговорам пусть ходатайство о помиловании подаёт Уполномоченная ВРУ, а не лично осуждённый», — объясняет она.

По информации координаторов «Успішна варта», на обмен уже согласилась Дарья Мастикашева, которая с августа 2017 года находится в СИЗО в Днепре по обвинению в государственной измене. Пока неизвестно, есть ли её имя в уже согласованных списках. Также согласился на обмен Эдуард Коваленко, который с мая 2017 года отбывает наказание в колонии за организацию митинга против мобилизации в ВСУ.

Беркутовцев Олега Янишевского, Сергея Зинченко, и Павла Аброськина, по сообщению адвоката Валентина Рыбина, вроде бы вычеркнули из списков. Их оставили под стражей до 14 января, что является косвенным подтверждением информации Рыбина.

Интересно, что ещё в 2017 году перед масштабным обменом пленными между Украиной и народными республиками Донбасса среди конвоиров и СБУшников ходили приказы всячески оказывать давление на политзаключённых, чтобы те поскорее признали свою вину. Думается, сейчас история повторяется с точностью до самой маленькой буквы в приказе.

«Неясно, на каком основании лиц, уже освобождённых из-под стражи судом и подготовленных к обмену, должны помещать в какие-то автомобили и куда-то там везти, в том числе и применяя наручники, и «физическое воздействие». Пункт про то, что физическое воздействие по возможности не должно оставлять следов, доставляет отдельно и особо», — пишет журналист Юрий Ткачёв, рассказывая о документе.

На этом фоне давление, оказываемое адвокатами, как на вчерашнем заседании по делу Шеремета, так и малолетними националистами на судебную ветвь, кажется уже не преступлением, а данностью общества. Общества, где 50 человек, свято уверовавших в «агрессию России» и не замечающих украинских «Градов», бомбящих их соотечественников, решают судьбы миллионов людей.