«При себе всегда документы и эластичный бинт». Жительница Горловки рассказала о жизни под прицелами
Пока политики рядятся на бесконечных переговорах и заявляют о дежурных договорённостях, на линии разграничения продолжаются боевые действия. Люди выходят из домов и, хмурясь, смотря на небо, с которого на них в любой момент может пролиться огненный дождь, от которого не защитят ни зонт, ни каска с бронежилетом. В остальном — город как город, жизнь как жизнь. Автомобили шумят, где-то лают собаки, дети скользят по замерзшим лужам в школу. Если бы ещё не рокот артиллерийских залпов, накатывающий раз за разом на мирные кварталы...
Писатель из Горловки Елена Лаврова живёт на окраине города, всего в нескольких километрах от украинских позиций. В самые лютые обстрелы отказывалась уезжать из родного дома и благополучно пережила худшее. Подкармливала брошенных животных, размещала в социальных сетях пронзительные зарисовки происходящего, рассказы о войне.
Недавно она получила, наконец, российский паспорт — не только большая радость, но и залог того, что несмотря на продолжающиеся обстрелы, Новороссия движется в правильном направлении.
Елена рассказала изданию «Антифашист» о том, как живётся в непосредственной близости от линии фронта, какими стали жители Донбасса, и во что они верят.
— Доводилось быть на передовой, воевать и это особое состояние души, психики. А что такое жить на передовой?
— Это тоже особое состояние души: страх за свой дом, который могут разрушить в любую минуту (три снаряда упали под моими окнами, вылетели стёкла и было вырвано окно на кухне), и страх за свою жизнь, которая может в любую минуту прерваться (меня два раза чуть было не убило осколками от «Града» — чудо спасло). Плюс холодная ненависть и презрение к врагу, стреляющему по безоружным людям. Ужасное чувство беспомощности.
— В вашем районе есть дети? Играют ли они на улице, работает ли школа?
— Есть школы и детсады. Всё давно работают. Детей полно. Летом играют на улице. Сейчас холодно.
— Это же постоянный риск — что держит людей, заставляет их оставаться в своих домах?
— С некоторого времени стреляют по позициям, а не по домам. Что заставляет? У каждого свой резон, я полагаю. Это наша земля. Это наши дома. С какой стати куда-то бежать? К тому же крепка вера, что в случае чего, наша армия нас защитит. Но я говорю только о своём районе. По некоторым районам до сих пор палят по домам и разрушают их. В соседнем районе на днях были разрушения.
— Люди привыкли к войне? К этому вообще можно привыкнуть?
— Да, люди привыкли. Когда слышат рёв пушек, не обращают на это ни малейшего внимания. Идут по своим делам, как ни в чём ни бывало. Более того, сейчас-то стало тише, а вот в прежние годы, если пушки молчали, то было тревожно. Я, например, научилась в 15—17 гг. спать под канонаду и спала крепко.
— Знаю, что вы любите зверушек и спасли многих. Они тоже привыкли к канонаде? Реагируют на неё?
— Всё зависит от нервной системы. Были люди и животные, погибавшие от инфарктов во время обстрелов. Я знаю немало случаев. Лично была знакома с этими людьми. Их больше нет. Мои зверушки — дети войны. Во время обстрелов спали, как суслики. Но если падали снаряды близко, метрах в 30 от дома, волновались и смотрели на меня вопросительно. Я изображала полное спокойствие. Это их ободряло.
— Инфраструктура, отопление — как это всё работает в условиях постоянных боевых действий? Говорят, что украинские военные часто обстреливают ремонтные бригады…
— Да, обстреливают до сих пор. Но наши ремонтники на высоте. Моментально всё налаживают. Кстати, они тоже погибали в 14-17 гг. По ним стреляли целенаправленно. Всё есть: отопление (превосходно работает), вода, газ, электричество, работают лифты и домофоны, телефонная связь. В 14-15 гг. били по котельным, подстанциям, водоводу, газовым трубам, и приходилось подолгу сидеть без всего. Но сейчас всё работает нормально.
— Ситуация в республике непростая, а в прифронтовых районах вдвойне. Как вы оцениваете успехи властей?
— Успехи? В бытовом смысле мы живём нормально, как я говорила выше, и за это спасибо.
— Дети Донбасса, которые растут под обстрелами — какими они вырастут? Как будут относиться к Украине?
— Они вырастут хорошими людьми, правильными, я уверена. И они не забудут, кто в них стрелял и заставлял жить в подвалах. К Украине отношение у всех, в том числе и у детей, неоднозначное. Есть вражеская Украина, и её ненавидят и презирают (власть, армия, нацисты, бандеровцы и кастрюлеголовые обыватели, ненавидящие нас), и есть наша Украина с нашими людьми, которым мы сочувствуем. У меня, кстати, много друзей на ФБ из разных украинских городов, включая Львов. Мы прекрасно понимаем друг друга, уважаем и отлично общаемся. Они сочувствуют нам и ненавидят фашизм.
— Как изменились местные жители за эти годы? Сколько ещё они способны выдержать такой жизни?
— Да, мы изменились. Мы никому не верим. Люди обозлены на украинскую власть. Злость придаёт сил. Мы, я полагаю, выдержим всё, что отпустит судьба. Сужу по себе.
— Банальный, но важный вопрос — мы, Донбасс, способны к совместному проживанию в рамках одного государства с Украиной?
— Однозначно: НЕТ!
— Сколько жителей Горловки должны стать россиянами, чтобы ВСУ прекратили обстрелы?
— Ну, этого я не знаю. Я тоже задаю себе этот вопрос. Вокруг меня все мои знакомые озабочены получением паспортов. Очередь на сдачу документов — до августа 20 года.
— Вы верите в эффективность мероприятий по разведению сил и средств?
— Не верю. И не встречала людей, верящих в это. Я верю в то (и другие тоже), что Украина обманет, надует, облапошит, обведёт вокруг пальца, объегорит. Верить ей ни в чём нельзя. Сто раз доказано.
— На что похожа жизнь, когда постоянно находишься под прицелом? С чем её можно сравнить?
— А это не с чем сравнить. Было время, когда я выходила из дома в магазин и не знала, вернусь ли назад живой и здоровой. При себе всегда документы и эластичный бинт (жгут). Всегда начеку. Всегда слушаешь (до сих пор!) стреляют ли, и где стреляют, и велика ли опасность. Жизнь под прицелом, это ежесекундная опасность, и ты к ней готов.
— Спасибо. Берегите себя!
— Спасибо и вам. И ещё: мы мыслим себя только с Россией или в России. Ничего другого!
