Вы слыхали, как поют дрозды? Исповедь львовского рогуля

На Украине не должно остаться ни одного русскоязычного ребенка, который бы не знал украинского языка. Об этом на своей странице в Facebook заявил телеведущий львовского ТК «ZIK» Остап Дроздов.

«Вся система базового образования должна быть нацелена на то, чтобы на Украине не было ни одного ребенка (ни одного!), который бы не знал украинского языка или не мог на нем общаться. На эту цель должна быть настроена вся начальная и средняя школа. С лица моей страны должны исчезнуть русскоязычные дети», - заявил Дроздов.

При этом он подчеркнул, что допускает, чтобы дети были двуязычными, трехязычными, или сугубо украиноязычными, но «одноязычные русскоязычные должны исчезнуть как вид»:

«…Одноязычные русскоязычные должны исчезнуть как вид. Или переехать жить в Россию или другую близкую страну, где можно быть одноязычным русскоязычным. В том, что я говорю, нет ничего ненавистного. Наоборот, суть существования государства Украина состоит как раз в том, что в ней априори не может существовать гражданин, который не способен общаться на государственном языке. При этом государство дает все возможности знать и изучать свой родной язык нацменьшинства (здесь вообще проблем никаких). Но государственный язык, как и во всем мире, должен быть императивным и гегемонным. Без его знания тебе здесь не место».

В качестве примера Дроздов приводит Латвию, где на государственном уровне принято решение перевести к 2020 году всё базовое образование 100% на латвийский язык.

Нежелающих изучать «соловьину» Дроздов назвал «языковыми олигофренами» и дал «ценные указания» министру образования Украины Лилии Гриневич по поводу искоренения ее недоработок в сфере тотального вдалбливания в детские умы разного рода «нацюцюрникiв» и «шпиталей».

«Откровенно раздражает, что подобные вопросы мы еще ставим на 27-м году независимости», - резюмировал свою патриотическую истерику телеведущий.

Помимо комментарий из цикла «Абсолютно согласен, панэ, это позиция сильной державы», многие недопоняли, что требует львовский вышиваночник.

«Суржик не может быть государственным языком априори! И ты, г*внюк, прекращай коверкать Великий Русский язык!», - возмущается Олеся Голубь.

«Остап, тебе Фаріонша задушить!!! Це ж її пісенька!», - иронизирует Виктор Кириллов.

Кто такой Остап Дроздов (кстати, носитель русской фамилии) - может узнать любой, умеющий пользоваться поисковиками Google и Яндекс. Мы же для полноты понимания сущности упомянутого рогуля публикуем в переводе из украинского его «душещипательную» статейку о дедушке. Чтобы, так сказать, ни у кого не возникали вопросы по поводу того, кто нынче правит бал на постмайданной Украине, изрыгивая маразматические идеи.

Итак, запись на странице Остапа Дроздова в Facebook за 9 мая 2017 года:

«Вот уже третий год подряд я традиционно публикую этот текст 9 мая. Моего дедушку на фронт взяли 18-летним. Он прошел пол-Европы и брал Берлин. Получил два ранения в руку, был контуженный. И вот - 9 мая. В Берлине, уже после капитуляции, он забрел в полуразрушенный квартал и почувствовал у затылка затвор пистолета. Наступила мертвая тишина. Где-то неподалеку было слышно гуляние советских вояк, а здесь смерть стоит у тебя за спиной. Дедушка плавно развернулся. И увидел перед собой грязного и испуганного немца - тоже молодого, 19-летнего. Он навел пистолет. Перед глазами за несколько секунд пролетела не прошлая жизнь, а будущая - та, которой могло и не быть. Стоя 19-летним перед дулом пистолета такого же 19-летнего немца, дедушка заплакал. Слезы одна за другой покатились по его щекам. От страха. От беспомощности. Пройдя войну, он уже готов был стать одной из последних ее жертв. Вдруг он увидел, что его немецкий ровесник тоже начал плакать. Они оба стояли на расстоянии заряженного пистолета, и оба плакали. Оба - от страха и от беспомощности. Война - это и есть слезы того, кто не хочет умирать, и того, кто не хочет убивать. Немец отпустил моего дедушку, исчезнув среди развалин.

С фронта дедушка вернулся совсем другим. Дело не только в ранениях, которые давали о себе знать до самой старости. Он, как никто другой, знал, что такое 9 мая. Для него это всегда был День Жизни. День подаренной жизни. День слез, которые текли по щекам за мгновение до выстрела. День большого человеческого милосердия. День, когда хочется жить в мире. День, когда надо не водку пить и концерты устраивать, а просто помолиться и поблагодарить за возможность дышать…

О каждом своей медали он мог рассказать. Перед каждым 9 мая он их чистил. Имел специальный пиджак светло-серого цвета, куда навешивал свои награды. Надевал его только один раз в год. И ходил на всевозможные мероприятия в честь 9 мая. До последнего ходил. В этом не было ничего советского. Он даже не знал, что такое георгиевская лента. Он всегда отказывался, когда я, будучи школьником, просил его прийти в класс и рассказать о войне. Повзрослев, я ужаснулся от мысли, что никогда не понимал своего дедушку. Для меня это была героическая романтика, а для него 9 мая был днем ​​возвращения под дуло пистолета в полуразрушенном Берлине.

Моего дедушки уже нет 7 лет. Он прожил достойную жизнь. Пройдя и войну, и Сибирь он все равно нес в себе и воспоминание, и правду. Удельный украинец-патриот с пиджаком, сверху и донизу завешанным боевыми наградами. Распад Союза он воспринял как персональный праздник. У сине-желтого флага он мог даже остановиться и постоять молча. Россию всегда считал врагом. На дух не терпел шовинизма. Ему было стыдно за то, что его однополчане насиловали женщин по всему маршруту фронта. Он видел, как русская голь грабила берлинские подвалы, вынося консервы, повидла и компоты. С моего дедушки открыто смеялись, потому что он с войны ничего краденого не вез домой.

Это - его история. Не советская, не ура-патриотическая, не идеологическая, а очень интимная, очень личная история моего дедушки, который в последний день войны мог пополнить число убитых, на костях которых сейчас устраивают танцы недостойные люди. Поэтому, когда я вижу, как оголтелая тетушка с липовыми орденами слово в слово пересказывает сталинскую версию «героической борьбы советского народа за свою свободу», я умолкаю. Мой дедушка не был «советским народом»…

P.S. Люди, которые сегодня надевают колорадские ленточки или красные знамена, ничего не знают о 9 мая. Потому что для моего дедушки 9 мая - это еще один этап оккупации. Мой дедушка по-настоящему почувствовал себя Победителем 24 августа 1991 г. P.P.S. Эта фотография - наша с ним последняя».

...Мы ушли плакать. По дедушке, дошедшем до Берлина не в составе «советского народа». По дедушке, встретившем на развалинах «милосердного 19-летнего немца». По дедушке, которому не досталось консервов из берлинских подвалов, ну, и, разумеется, женщин по всему маршруту фронта. По дедушке, который до последнего посещал мероприятия в честь Дня Победы, но так и не узнал, что такое Георгиевская лента. По  дедушке, для которого распад Союза - персональный праздник, 9 Мая - этап оккупации, а 24 августа 1991 года – «пэрэмога». И по его внучку - молодому неофашисту, исповедующему гитлеровские идеи на территории страны, существующей исключительно благодаря Великой Победе советского народа и Советской Армии. Очевидно одно: с лица этой страны должны исчезнуть вот такие остапы…