Взрослое молчание
От редакции: Фаина Савенкова — 11-летний писатель и драматург из Луганска. Её пьесы и рассказы переведены на разные языки, они входят в шорт-листы престижных всероссийских премий и конкурсов, включая наиболее престижный конкурс Гильдии драматургов России «Автора на сцену». Ряд её произведений опубликован в сборниках «Всходы» и «Живи, Донбасс». Ранее мы публиковали её эссе «Детский смех Победы». Сегодня в распоряжении редакции — эссе «Взрослое молчание», посвящённое трагическим событиям 2 июня 2014 года в Луганске.
* * *
Каждому человеку известно, что у любой войны всегда есть начало и конец. Но официальные даты часто так и остаются не более, чем холодными безразличными числами в памяти участников событий.
Когда началась война на Донбассе для каждого из нас? Сколько бы я ни спрашивала у окружающих, у всех будет разный ответ. В 2014 году было много событий, ставших для кого-то той самой разделительной чертой.
Я верю в человечность. Хочу верить. Как и мои родители. Мы не живём в выдуманном мире, нет. Просто есть разница между тем, что мы видим и тем, что мы хотим. И моим близким хотелось верить, что происходящее было чудовищной случайностью. Ведь не могут же люди быть такими жестокими и безжалостными? Могут. И мы это знаем, всё равно продолжая надеяться, что люди способны одуматься. Иначе, зачем тогда жить? Всего лишь наивная надежда, ничуть не оправдывающая преступления. Не знаю. Наверное, просто была убеждённость в том, что такого не может случиться в наше время у нас на Родине. Всё казалось каким-то глупым кошмарным сновидением. Так не могло быть. Так не должно быть, чтобы собственная армия уничтожала свой же народ. Но такое всё равно происходит.
Думаю, настоящее понимание того, что началась война, приходит, когда привыкаешь к смерти. Тогда же она начинается и для отдельного человека, а не только государства.
Для меня такой датой стало второе июня 2014 года. Я помню, что это был понедельник, мы с братом болели, и надо было идти на приём к врачу. Повседневная жизнь расписана по минутам, хоть мы этого и не замечаем: до автобусной остановки идти столько-то минут, поездка займёт столько-то времени. Расписание автобусных рейсов, график работы педиатра, примерное время ожидания в очереди… Ангина это, конечно, неприятно, но не смертельно, и если надеть маску, то можно и в библиотеку зайти, чтобы взять книги из школьного списка для летнего чтения. Планы, которые могут меняться в зависимости от обстоятельств. Наши поменялись из-за того, что мой старший брат испугался, и в тот день у врача была только я, а мне лень было идти в библиотеку за книгами, которые у меня и прочесть-то не получилось бы, разве что картинки рассмотреть. Если бы мой брат не боялся или мама не обратила внимания на его переживания, во время обстрела мы были бы возле того самого сквера, где был нанесён авиаудар по зданию Луганской областной администрации. И я понимаю, что, возможно, мы с Мамой живы только благодаря брату.
Помню, как расплакалась из-за страшного грохота, прогремевшего на весь город. Помню, как не было мобильной связи, и мы не могли дозвониться бабушке, работавшей в театре через дорогу от места трагедии. А ещё я помню, что мой учитель рассказывал о событиях второго июня. За зданием администрации находится детский сад, и в тот день после обстрела воспитатели стояли у ворот и встречали ослепших от слёз матерей всего одной фразой: «Все живы!!!». А им больше ничего и не было нужно.
Война — это когда первого июня мир отмечает день защиты детей, а уже второго июня самое важное, самое нужное слово, которое родители могут услышать, простое и короткое — «живы». А через неделю погибает от артобстрела первый ребёнок. Полина Солодкая из Славянска. Ей было шесть лет — моя ровесница. Она могла стать врачом, учителем или художником. Кем угодно. Но навсегда останется первой в списке убитых детей — жертв этой войны. Самое страшное во всём этом — слово «список». И пополняется он до сих пор. Неудобная правда, но о ней нельзя забывать. Да и не получится, даже если хотелось бы.
В Луганске есть мемориал, посвящённый детям, погибшим из-за обстрелов. Есть он и в Донецке. Стоя у него, взрослые до сих пор не находят слов и молчат, опустив глаза. Тут действительно нечего сказать. Мир отмечает День защиты детей, но защитить нас не может.
Когда-то уже писала, что дети войны тихи, потому что не слышимы взрослыми. Пока так и есть. Но я верю, что всё изменится. Когда-нибудь мы увидим мир и на нашей земле. Мы, дети, пережившие войну, вырастем. И будем пытаться остановить весь этот ужас, сделав то, что не удалось взрослым, чтобы День защиты детей перестал быть просто датой, превратившись в настоящий праздник.
