«Я совпала со своей эпохой». Интервью Натальи Качуры «Антифашисту» о войне, цензуре и возрождении культуры

Звезда Натальи Качуры — молодой певицы из нового постукраинского Донбасса — взошла в 2020 году. Тогда вместе с коллегой Маргаритой Лисовиной она записала песню «Донбасс за нами», которая моментально стала хитом в республике, собрав огромное количество просмотров на цифровых платформах. Однако настоящий успех пришёл к Наталье с началом СВО — девушку стали приглашать на федеральные каналы, митинги-концерты, посвящённые событиям новой российской истории. Она стала одним из культурных символов Донбасса новой эпохи.

С Натальей мы познакомились на премьере фильма «Звезда Александра Захарченко», состоявшейся 26 июня в Донецке. Роль первого главы ДНР в нём сыграл супруг Натальи, актёр Иван Бессмолый (сыграл, к слову, великолепно — эта оценка прозвучала из уст отца Захарченко Владимира Николаевича). После мы встретились в одном из донецких кафе, где поговорили о многом: войне и мире, российской эстраде и отношении артистов к выходцам из Донбасса, возможно ли стать звездой большой сцены без продюсера, государственном протекционизме, цензуре и будущем культуры. Наш большой разговор — вашему вниманию.

— Расскажите о себе. Как вы стали певицей?

— Я родилась в городе Углегорске тогда ещё Донецкой области, там пошла в музыкальную школу в 6 лет, окончила её по классу скрипки. Позже я училась в училище культуры в Донецке, ныне это колледж культуры и искусств. Потом поступила в Луганскую академию, получила образование артист-вокалист и преподаватель эстрадного вокала. Пока училась, параллельно преподавала в училище культуры Донецка эстрадный вокал. Уже с тех пор я принимала участие в наших городских, республиканских мероприятиях, на одном из них познакомилась с руководителем нашего театра и стала работать там. Конечно, в эти годы концертная деятельность стала ещё насыщеннее. Я с детства знала, чего я хочу, знала, что это будет моей профессией, я никогда себя не искала.

— Что вам хотелось петь, и кто формировал ваш музыкальный вкус?

— Мне всегда хотелось петь песни со смыслом. Я воспитывалась в большей степени бабушкой, дедушкой и прабабушкой, с которой была очень близка. Мне было 20 лет, когда её не стало, я провела много времени с ней. Она узница концлагеря, в 14 лет попала на территорию Германии. Партию людей, в которой она была, уже завели в газовую камеру, но приехали зажиточные немцы, которым была нужна рабочая сила — и так прабабушка спаслась. Она очень много рассказывала об этом. С бабушкой и дедушкой мы смотрели советские фильмы, и мне безумно нравились, как это сейчас модно говорить, саундтреки оттуда: «Спасибо, жизнь», «От героев былых времён». Меня всё это очень привлекало. Я очень любила День Победы, песни военных лет, парады — это всё так масштабно, так трогательно. Когда я стала старше, я подумала: «А почему я не пою эти песни?». И так перешла на исполнение военных песен. С этим я жила до 2014 года, потом всё это обострилось, усилилось — у нас патриотическая семья, мой отец на фронте — и вылилось в профессиональное исполнение патриотических песен.

— Вы начали исполнять военные песни в двухтысячных годах, тогда они не были слишком популярными, кроме исполнения их в День Победы. Как удавалось не растерять этот настрой, не перейти на исполнение чего-то более востребованного в те годы?

— У меня всегда было своё мнение по всем вопросам, и никогда в классе меня никто не мог перенаправить. Да, мне предлагали закурить, прогулять уроки, ходить на танцы по вечерам — как всем, наверное, в школьные годы. Но я никогда не курила, после школы шла делать уроки — и друзья у меня остались, и проблем никогда не было. Может быть, мне просто повезло. Конечно, я слушала современные песни, но петь самой мне всегда хотелось только что-то с глубоким смыслом. И меня принимали такой, какая я есть.

— Кто нравился из певцов в юности, кому хотелось подражать, на кого равняться?

— В подростковом возрасте очень нравились Алла Пугачёва, София Ротару, Ирина Аллегрова со всей своей женской харизмой, Игорь Крутой, Игорь Николаев. А вот когда я стала старше, в студенческие годы мне стал очень нравиться Иосиф Давыдович Кобзон. Когда я стала переслушивать его песни по альбомам — не только самые известные, которые все знают — а те, что были не слишком известны, я почерпнула для себя очень многое. Мне захотелось быть на него похожей. И мне очень повезло, я несколько раз в жизни с ним лично встречалась, принимала участие в его конкурсе дважды: первый раз я заняла третье место, второй раз — первое. Потом он пригласил нас на свой юбилейный концерт в Ростове, поехало три человека от республики, и это было невероятно ценно, колоссальный опыт. Я посмотрела, как он работает с людьми, с огромным залом, и настолько у него всё было просто, спокойно, честно, искренне и естественно — мне очень захотелось научиться этому. Ведь надо не только академически верно исполнять песни, потому что не всегда вокальные возможности — это самое главное.

Когда Иосиф Давыдович присудил мне третье место, я подошла к нему и попросила о комментарии — куда мне двигаться дальше, на что обратить внимание? Он ответил, что Алла Пугачёва занимала на конкурсах далеко не первые места, но это никогда не мешало ей быть личностью и быть впереди. «Самое главное — просто честно петь», — сказал он мне. И сейчас, анализируя его слова, я понимаю, насколько он прав. Если ты поёшь искренне, это всегда чувствуется.

Мы живём в то время, когда патриотические песни стали востребованными, и многие артисты стали их исполнять не потому, что они действительно всё это разделяют, а потому, что есть такой запрос у государства. И многие начинают это делать, чтобы хайповать и зарабатывать какие-то плюсы в своей творческой деятельности. Меня это огорчает, но я вижу, что люди в зале понимают, различают, где искренность, а где просто «галочка».

— Вы упомянули Пугачёву, Ротару. На вашем отношении к ним отразилось то, как они отнеслись к СВО? Или творчество отдельно, а политическая позиция отдельно?

— Мне очень обидно, что всё получилось именно так, потому что они — две легенды, это целая музыкальная эпоха. С 2014 года Иосиф Давыдович к нам приезжал, а они сторонились Донбасса, после 2022 года тем более. И, конечно, меня как человека, который рос на их песнях, очень их любил, это ранило. Мне хотелось найти им оправдание — возможно, это их окружение не туда их повело, но я понимаю, конечно, что они давным-давно сформировавшиеся личности, у них есть своя личная позиция, и она в данном случае — вот такая.

Сейчас ещё тяжело в том плане, что иногда мне хотелось бы исполнить какие-то их песни, пусть не на больших площадках, на каких-то камерных мероприятиях, квартирниках, потому что песен огромное количество, и они очень хороши. Но я понимаю, что не могу этого сделать, потому что на них теперь смотрят совсем иначе, потому что песня ассоциируется с исполнителем, а исполнитель, в частности Алла Борисовна, отвернулась от своего народа, от своей страны в такой переломный, важный исторический момент. Конечно, мне хотелось бы отделять творчество от политики, хотя бы потому, что песни эти были написаны намного-намного раньше, чем началась СВО, но, тем не менее, мнение об этих людях в обществе уже поменялось и устоялось.

— Ваша карьера певицы складывалась во времена ДНР. В 2014 году вам было всего 23 года, и всю свою творческую жизнь вы проживаете на войне. Это как-то влияет на вас?

— Самое главное, как я уже говорила, моя профессия — это по зову сердца. И я оказалась в то время и в том месте, когда моё творчество, мои песни стали очень близки людям, они стали в них нуждаться. Я видела отклик на них — не в столицах, а вот именно здесь, в том месте, где идёт война. Я поняла, что это моё. Я совпала со своей эпохой.

Но так как с начала войны прошло уже 10 лет, я понимаю, что люди очень устали от неё. От безысходности, неизвестности — проснёмся ли мы следующим утром, непонимания, когда же наступит долгожданный мир. Весной этого года я записала песню, но пока не выложила в эфир — она о том, что мы 10 лет живём на войне. До этого я выпустила несколько жизнеутверждающих, позитивных песен, настраивающих на мажорный лад, позволяющих отвлечься от реальности за окном. Но эту песню, тяжёлую, сложную, я пока не могу выпустить, потому что понимаю, что каждому, кто её услышит, станет ещё больнее. Потому что у каждого из нас за эти 10 лет есть своя трагическая история, каждый в той или иной мере пострадал.

Недавно я была в реабилитационном центре для военных ребят, в Тульской области, но именно в ту смену там находилось очень много наших парней, из ДНР, с очень тяжёлыми ранениями. Я для них пела, мы много разговаривали, смеялись, обнимались, и психологи очень удивлялись, говорили, вы такая позитивная, вы нашли такие правильные слова для ребят, так их поддержали. И это всё было так, я была на позитиве. Но когда я ехала домой, я смотрела фотографии и плакала, потому что это очень тяжело, это накрывает, и я иногда начинаю чувствовать, что мои батарейки садятся. После этого довольно тяжело восстанавливаться, находить в себе силы петь дальше и сохранять позитивный настрой. Но я стараюсь.

— Ваш самый популярный хит на сегодняшний день — «Донбасс за нами». Как эта песня попала к вам? И ожидали ли вы, что её ждёт такой успех, если я не ошибаюсь, 15 млн просмотров в Ютубе?

— Это только на одном канале. На другом — двадцать с чем-то миллионов, есть и ещё каналы, поэтому, в общей сложности, до 30 миллионов будет. Такого успеха мы не ожидали, конечно. Вместе с Маргаритой Лисовиной мы собирались принять участие в одном конкурсе, давно хотели спеть дуэтом. Обратились к Михаилу Николаевичу Хохлову, есть ли что-то у него для дуэтов. Он поискал в своих записях — и предложил нам эту песню, хотя она достаточно мужская, роковая. Но он нам сказал: «Девчонки, хотите — попробуйте». Когда мы её услышали — эту мощь, которая в ней заложена, и текстовую, и музыкальную — она настолько нам с Маргаритой понравилась, мы поняли, что мечтаем попробовать. Мы сразу в неё влюбились, быстро записали, и вот — успех.

— Вы уже не раз участвовали в масштабных мероприятиях — это и концерт в Лужниках, где присутствовал президент, это и эфиры на федеральных телеканалах, это и большой концерт на Саур-могиле. Как к вам относятся коллеги по большой сцене? Что происходит за кулисами, что вы чувствуете — кто вы для них?

— Я думаю, всё индивидуально, у каждого артиста есть своё мнение. Но, если брать в целом, я не чувствую, что меня воспринимают как обузу, как бедную родственницу, которую нужно пожалеть, потому что она приехала с войны. Я чувствую себя достаточно уверенно, равноправно, равноценно. Знаете, кто меня больше всех поддержал, хотя совсем не знал, просто знал, что приедет артист из ДНР, который будет петь? Это был Николай Басков. Мы продвигались к сцене в Лужниках, в марте 2022 года, и, конечно, я очень переживала, потому что 100 тысяч человек на стадионе, это невероятные эмоции. Когда проходила мимо него, он обернулся, взял меня за руку, погладил по плечу и говорит: «Здравствуйте, с праздником. Вы прекрасно выглядите! Всё будет хорошо. Идите, пойте, выступайте, мы с вами». И я ощутила, что это было искренне, он действительно хотел меня поддержать. И Зарочка такая же, и Виктория Дайнеко, которая всегда перед выходом на сцену тебя возьмёт за руку, поддержит, и Григорий Викторович Лепс. В целом, чувствую себя с ними одной командой. Да, каждый занят собой, но такого, чтобы кто-то показывал пренебрежение, мол, ты не отсюда, ты не ровня, не нашего поля ягода — нет, с таким я никогда не сталкивалась.

— Как зрители, слушатели в большой России воспринимают ваши песни? Понятно ли им, о чём вы поёте, какие смыслы пытаетесь передать?

— Поначалу я очень переживала, что не все и не всё поймут, прочувствуют. Просто потому, чтобы понять, что такое война, жизнь на войне, на ней нужно жить, и не один день или даже месяц. Знаете, я переживала, что мне будут говорить, мол, из-за вас у нас проблемы, вы проблемный регион — вот этого я боялась. Но сомнения быстро улетучились, потому что я увидела эти глаза в зале, люди плакали — люди, над которыми не летают снаряды, у которых в целом всё в порядке, и для меня это было удивительно, я не ожидала такого приёма.

— Кто ваш основной слушатель?

— Возрастная категория, это, конечно, взрослые люди, от 35—40 лет. Но меня удивляет, что иногда мне присылают видео, и там дети поют мои песни, притом, что они не просто патриотические, они военные. Это для меня открытие. Значит, всё не зря, значит, эти песни цепляют и деток.

— Насколько такая музыка сейчас востребована в России — не на телевидении или в патриотических каналах, а у слушателя, который находит музыку в сети, на музыкальных платформах? Есть ли на неё спрос? Или это всё-таки музыка для узкого, в масштабе большой страны, круга людей либо живущих на войне, либо имеющих к ней отношение?

— К сожалению, пока эта музыка востребована не очень большим количеством людей, в основном, да, имеющих отношение к боевым действиям. Для того, чтобы таких людей становилось больше, нужно подключать и радио, и телевидение, давать место в эфирах федеральных каналов не только развлекательным шоу, сериалам, но и мероприятиям, концертам с более глубокими смыслами. Очень отрадно было видеть, что концерты с Лужников, Саур-могилы транслировались не один день, и не по одному каналу. Лично мне такие митинги-концерты нравятся, потому что в них очень много правильного говорят медийные личности, ораторы, много хороших разных песен — это и Полина Гагарина, которую, как я убедилась, обожают дети, и Николай Расторгуев, то есть люди разного возраста, для разной аудитории, но все они поют правильные, нужные для нашего времени, песни. Потому что мы погрязли в коммерции. Я считаю, что хорошо было бы вернуть цензуру, потому что все эти инстасамки, клавы коки, бузовы портят наших детей. Я не могу слышать эти песни, воспринимать эти смыслы, они ужасны. Я тоже мама, и я понимаю, что когда моя дочь будет подрастать, вряд ли она будет слушать песни Кобзона в подростковом возрасте. А что она будет слушать? То, что распространено в Ютуб, на музыкальных платформах, в соцсетях, и потому я бы очень много времени уделила цензуре. Потому что песня «За деньги — да», для меня не только неприемлема, но и очень страшна.

— Что предлагаете цензурировать? Репертуар, внешний вид, что-то ещё?

— Я не предлагаю полностью запрещать этих людей, но я бы убрала весь мат, эту ужасную мораль, что всё продаётся и покупается за деньги, пропаганду всего низменного, испорченного как примера для подражания, цели в жизни. Культура, музыка, она должна чему-то учить. А чему сейчас эти песни учат детей? «За деньги — да». Дети, слушая это, думают, что это и есть цель в жизни, основная модель поведения.

— У вас есть единомышленники в этом вопросе?

— Да, такие люди есть. Но всё идёт очень медленно, и опять-таки, я понимаю, почему. Потому что коммерция, потому что шоу-бизнес, большие деньги. Сейчас всё это тяжело остановить, потому что эта машина была запущена давным-давно. Но то, что в культурном, музыкальном плане мы упали на дно, мне кажется, понимает много кто и много где. Мы на дне, и мне кажется, что сейчас начинается всплытие с этого дна, оживление.

При этом мы не должны сделать новых ошибок. Что я имею в виду. Это мнение у меня сложилось по итогам просмотра разных творческих телеграм-каналов, страниц в соцсетях. У нас почти запретили, например, Константина Меладзе, который написал огромное количество очень качественной музыки. Вместо этого, как грибы после дождя, появляются псевдо-патриотические проекты, различные сфабрикованные коллективы, о которых стало известно совсем недавно, с 2022—23 годов. Они очень агрессивные, рэперы, прежде всего. Они как будто за нас — за Россию, за Донбасс, новые регионы, за СВО. Но всё это какое-то фальшивое, временное, очень агрессивное. Они больше хайпуют на теме патриотизма, чем действительно переживают о будущем нашей страны. Не уделяют должного внимания своему творчеству, делают это некачественно, по-дилетантски. И очень не хочется, чтобы мы поменяли шило на мыло, «за деньги — да» заменили открытой агрессией, ненавистью и очень низким качеством. Необходимо следить за тем, кому дают дорогу в этом оживлении нашей культуры, её перерождении, чтобы всё-таки оно было достойным, и всё было не зря.

— Какую музыку слушаете вы сами, что в вашем плейлисте?

— Я меломан, поэтому я слушаю очень много самой разной музыки: это и романсы, и Кобзон, и свои собственные песни я переслушиваю, стараясь услышать их чужими ушами, найти что-то, что, может, стоит исправить. Это и песни с концертов-митингов, последние песни российских звёзд, которые не уехали, остались дома и поддержали СВО.

— Западная музыка?

— Знаете, я настолько ушла в патриотику, что мне кажется, что моя исполнительская гортань заточена только под русский язык. В юности мне хотелось выучить английский язык на достойном уровне, петь на нём песни, те, что принято называть «фирмОй», но как-то Господь увёл меня в другую сторону, и я об этом совсем не жалею. Теперь, наверное, я даже не смогу поддержать разговор, касающийся западной музыки.

— У вас есть продюсер? Кто занимается вашим продвижением, песнями, костюмами, записями?

— Продюсера у меня нет, никогда не было, и не знаю, будет ли. Судьба меня ни с кем не сводила, сама я тоже никого специально не искала. В соцсетях я появилась по просьбе своих друзей, потому что раньше я их не вела, мне это всё было немного чуждо. У меня был мой личный давний аккаунт «ВКонтакте» для общения с друзьями — и всё. Но мой друг Илья, сейчас он мой администратор, который планирует мои встречи, рекомендовал мне завести страницы, потому что вроде бы так положено, раз ты певица. Он убедил меня в том, что это удобно, прежде всего, для слушателей — они не ищут мои песни на разных каналах, а заходят на мою творческую страницу и видят сразу всё. После того, как вышла песня «Донбасс за нами», на мои страницы подписалось очень много людей, и теперь все свои новые видео я выкладываю там. Чуть позже, когда я вышла замуж, моим продвижением также занялся мой супруг Иван. То есть, моя команда — это я, мой муж, наш друг Илья. И все члены моей семьи, конечно: каждый помогает в своём — кто-то сидит с ребёнком, кто-то подшивает костюмы, отец всегда отслушивает новый музыкальный материал одним из первых.

Нам удалось в соцсетях создать очень профессиональные страницы, отчего слушатели, зрители иногда думают, что этим занимается целая профессиональная команда, и что всё это стоит дорого. Был такой случай: мне позвонили с телеканала «Звезда», пригласили принять участие в одном из эфиров. Я ответила, что у меня нет денег на проезд — я нахожусь в декретном отпуске, у меня нет стабильных гонораров и доходов. После эфира мы разговаривали с редактором, она сказала: «Наташ, я захожу в твои соцсети, и я не могу поверить, что у тебя есть финансовые трудности, что у тебя нет продюсера, большой команды, что ты двигаешься сама».

Поэтому с одной стороны, мы молодцы, что сделали качественный продукт, но с другой, у людей от этого качества как раз и складывается мнение, что у меня всё очень хорошо в материальном плане. Я иногда говорю в семье: «А представляете, снять ролик, как я реально живу? У нас нет своей квартиры, мы снимаем жильё. У меня старенькая машина, и зимнюю резину я переобула только в июне, не потому, что мне некогда, а потому что у меня не было денег для этого, и многое другое из вот таких вот неурядиц».

В своём самостоятельном забеге я достигла потолка. И если двигаться дальше, то надо искать чьей-то помощи в продвижении. Например, мне часто предлагают дать сольный концерт. Но для того, чтобы его организовать на достойном уровне, нужна немалая команда, и, соответственно, всё это немало стоит: свет, звук, декорации, сценография, балет. Поэтому я отказываюсь, а организаторы не понимают — почему.

— Насколько тяжело войти в круг дорогих эстрадных артистов? Что для этого нужно, как это происходит?

— Знаете, я сама до сих пор не знаю этих тонкостей, находясь за кулисами вместе с ними. Конечно, прежде всего, это задача продюсера, редко бывает или, возможно, вообще не бывает, чтобы всё это сделал только сам артист. Я участвую в государственных мероприятиях, которые непосредственно контролируются нашей властью. Существуют списки артистов, которых надо включать, так и говорят, что вот есть эти артисты, нам нравится их позиция, их политика, репертуар, они должны выступать. И я попала на большую сцену благодаря этому. Но я попала не до конца, если можно так сказать. Я приезжаю, выступаю, пою, и уезжаю обратно домой, заниматься своими насущными проблемами. Потому что я самостоятельная творческая единица, без продюсера, спонсора. Чтобы стать частью вот того круга, где находится, например, тот же Шаман, Филипп Киркоров и прочие артисты такой величины, наверное, без продюсера не обойтись. Но я себя с ними не отождествляю, у нас совершенно разный статус.

— Это даёт ощущение свободы?

— Да, абсолютно верно. Я счастлива, что я сама могу принимать решения, куда я еду, на что я соглашаюсь, где я чувствую себя нужной, где мои песни нужны. Знаете, я очень люблю ездить в Ставропольский край — это край очень патриотично настроен, неподдельно. Для сравнения. Так получилось, что после одного патриотического концерта, чтобы встретиться с людьми, мне нужно было зайти в караоке-клуб в Москве, они там отдыхали. Когда я туда зашла, почувствовала себя совершенно не в своей тарелке. Люди отдыхают, они растворяются вот в этой атмосфере праздника, лёгкости, беззаботности, они отдыхают. А у меня в этот момент открыт телеграм-канал донецкий, я читаю сводки об обстреле Горловки. И понимаю, что это два разных мира, я почувствовала диссонанс, мне стало как-то неловко, за то, что я такая, что они такие. Недолго там пробыла... Потом супругу говорю: «Мы стали другими». И это вопрос не к ним даже, а к нам, потому что люди должны отдыхать, в этом ничего плохого нет. Но я уже не могу полностью расслабиться, забыть обо всём...

А когда я приезжаю в Ставропольский край — там совсем иное дело. Это абсолютно искренний настрой и патриотизм от души. Очень много людей мобилизовано оттуда, очень много добровольцев, они пропитаны этим всем, такое ощущение, что мы с ними одно целое. Каждый раз после концерта ко мне подходят люди, и это всё новые и новые люди. Одни говорят: мы приехали из Дагестана, знали, что вы будете; одна женщина приехала из Грозного, говорит, её супруг у нас воюет, и ей мои песни очень близки, она вместе с ребёнком пришла их послушать. Плачет, обнимает меня, и это такое... что-то очень важное, знаете. Там мне очень комфортно.

— Патриотическая музыка — это надолго? Или это временный тренд до тех пор, пока идёт СВО?

— К сожалению, я думаю, что те, кто делает это ради собственного пиара и зарабатывания «галочек», после завершения СВО прекратят исполнять эту музыку. Возможно, я ошибаюсь, но пока это видится вот так. Но те, кто делал это и до 2022 года, кто любит эти песни, тот продолжит их петь. Это не значит, что наш репертуар должен состоять из трагичных, минорных песен, нет. Просто люди вернутся в то, что они делали раньше, что они пели раньше. А этот период останется в истории, когда мы должны были показать, что мы вместе с Россией. Это моё мнение.

— Вы продолжите петь патриотические песни?

— Иногда мне хочется от всего этого бежать. Потому что это очень тяжело. Война. И я иногда думаю, что всё, я больше не могу. Но каждый раз жизнь как-то поворачивает, что всё равно я возвращаюсь к этому своему исходному выбору. Опять-таки, я не могу сказать, что я хочу петь только минорные песни, я очень хочу, чтобы наш народ выходил из этого отчасти депрессивного состояния, мне хочется исполнять что-то харизматичное, весёлое, где-то даже шуточное, чтобы люди отвлекались. Надеюсь, что у меня это получится, будем и с таким экспериментировать.

— На ваш взгляд, будет ли меняться ситуация на российской эстраде? Какой вы её видите, например, через пять лет? И какое место у вас на ней?

— Я думаю, что всё-таки, как ни крути, и эстрада немножечко очищается, и перерождение идёт в области культуры какое-то, в области кино. И в целом у нас же история пишется на наших глазах, мы живём в сложное время, время перемен. Я надеюсь, что то, что пытается задать нам наша власть — правильные ценности, добро, мораль, правильное воспитание — многие артисты возьмут за правило и будут петь в этом русле. Конечно, хочется верить в лучшее, в то, что через пять лет это наберёт обороты.

Что будет лично у меня, сказать не могу, потому что всё слишком непредсказуемо. Песня «Донбасс за нами» вышла в 2020 году, и тогда я даже представить не могла, что в 2022-м буду принимать участие наравне со всеми российскими звёздами в концертах в Лужниках или на Красной площади, в Кремлёвском дворце. Точно знаю, что я буду работать, и по делам моим что-то мне будет за это. Увидимся с вами через пять лет, и поговорим на эту тему. Мне кажется, это будет очень здорово.