Индивидуальный Трамп против коллективного Запада. Как личное перешло в геополитическое
В международной политике, как и в истории страны, важные события часто зависят не от холодного расчёта и государственного интереса, а от особенностей характера лидеров. В XXI веке эта старая истина стала особенно заметной. С возвращением Дональда Трампа в мировую политику мы наблюдаем уникальное явление: личные антипатии главы сверхдержавы перерастают во внешнеполитическую стратегию. Даже несмотря на неприятие такого подхода у доброй части его коллег республиканцев.
Если раньше глобальные решения принимались в рамках альянсов и дипломатических механизмов, сегодня их определяют эмоции и настроение одного человека. Такой перекос делает внешнюю политику США абсолютно непредсказуемой, как их лидер. Кажется, ещё ни один лидер в послевоенную эпоху XX—XXI веков не позволял себе настолько легко использовать глобальные конфликты как арену для сведения личных счётов.
Да, мы уже писали, что после возвращения во власть Трамп будет мстить. Но это было очевидно в отношении его обидчиков-демократов. В начале 2025 года даже в смелых фантазиях нельзя было предположить, насколько жёсткой станет его позиция по отношению к союзникам в Европе.
Последняя серия контактов между Дональдом Трампом и европейскими лидерами, посвящённая вопросу прекращения огня на Украине, наглядно продемонстрировала этот сдвиг. Как известно, Трамп отказался поддержать инициативу о безусловном перемирии, сославшись на то, что «Путин не готов закончить войну».
На первый взгляд — дипломатическая констатация. Но по сути — политический сигнал: США не станут участником антироссийского фронта, если его формат не вписывается в личные предпочтения Трампа.
Европа вновь осталась наедине сама с собой и с Украиной. Без морального лидерства США, без расширения санкционного давления, без новой военной помощи — за исключением той, которую придётся оплачивать самим европейцам.
По словам одного из европейских дипломатов, «переговоры с Трампом, несмотря на отсутствие результата, были полезны: они помогли понять, что ни Кремль, ни Белый дом не заинтересованы в прекращении боевых действий». Сдерживание России теперь полностью ложится на плечи ЕС — с разбалансированной экономикой, отсутствием единых оборонных механизмов и растущим политическим расколом внутри.
Почему Трамп отвергает прежних союзников того самого глобального Запада? Ответ тут лежит вообще не в области политического анализа, а в области психологии. Отношения Трампа с лидерами Европы приправлены обидами, конкуренцией и презрением. Европейцы, впрочем, традиционно отвечали ему тем же. Особенно, когда они чувствовали себя в относительной безопасности во времена Джо Байдена. Припомним лишь ряд цитат европейских функционеров.
Александр Де Кроо, премьер-министр Бельгии, в январе 2024 года предупредил, что возвращение политики Трампа оставит Европу «наедине с собой», и призвал к укреплению европейского суверенитета и самодостаточности.
Эммануэль Макрон, президент Франции, в ноябре 2024 года заявил, что Европа должна защищать свои интересы и не может «вечно делегировать свою безопасность США», подчеркнув необходимость европейской автономии в сфере обороны.
Жан-Ив Ле Дриан, бывший министр иностранных дел Франции, в феврале 2025 года выразил обеспокоенность тем, что Трамп «подвергает риску нашу безопасность», призвав Европу проснуться в ответ на его действия.
Франк-Вальтер Штайнмайер, министр иностранных дел Германии в 2016 году, назвал Трампа «проповедником ненависти» и даже отказался поздравлять его с победой на выборах.
Мартин Шульц, бывший президент Европейского парламента, в 2016 году заявил, что Трамп — «проблема для всего мира» и «безответственный человек», который «хвастается тем, что ничего не понимает».
Клаус Хьорт Фредериксен, министр обороны Дании в 2018 году, отметил, что «никто не знает, когда Трамп занимается международной дипломатией, а когда — предвыборной кампанией», подчеркнув полную непредсказуемость его поведения.
Дональд Туск, бывший председатель Европейского совета, в 2018 году, после выхода США из ядерного соглашения с Ираном, сказал: «С такими друзьями, кто нуждается во врагах?»
И тут, как в традиционном водевиле, в двери появляется Трамп — всем привет. И у всех говорящих бледный вид.
Особенно заметна конфронтация Трампа с Макроном. Кажется, француза Трамп не переваривает даже больше, чем Зеленского. И это объяснимо. Зеленский для него мелкий жулик, подобравший нищую страну и пытающийся спасти свои миллионы и остатки влияния. Макрон же — лидер страны Старой Европы. Той самой, которая привыкла смотреть на американцев свысока, как на заносчивых ковбоев. И да, это Франция, дескать, подарила вам идеалы свободы, вместе с одноимённой статуей в Нью-Йорке.
Трамп воспринимает Макрона как антагониста по всем фронтам — возраст, стиль, идеология, манеры. Макрон — представитель молодого поколения во власти, того, что идёт на смену 70-летним. Глобалист, говорит на нескольких языках, высказывается в защиту международных институтов и либеральных ценностей. Трампа от всего этого тошнит. Он и по-английски говорит так, что после его спичей журналисты мучаются с расшифровкой противоречащих тезисов, не то, что на иностранном. Трамп не скрывает презрения к глобалистам, а любые проявления европейской элегантности трактует как позёрство и снобизм. Трамп — человек-праздник, без политкорректности, толерантности, и других условностей.
Кроме того, Макрон публично осуждал Трампа за выход из Парижского соглашения по климату, критикуя его изоляционизм. А в 2019 году французский президент назвал НАТО «мозгомёртвой организацией» — заявление, которое Трамп воспринял как оскорбление США. Даже личные контакты между ними оборачивались неловкостью. То Трамп вытирал с костюма Макрона «перхоть», то отпускал едкие реплики по поводу французской экономики, то демонстративно игнорировал Макрона на саммитах.
Всё это накапливалось и превратилось в стойкую антипатию. В глазах Трампа Макрон — ходячее олицетворение лицемерной Европы: он рассуждает о морали, но сам зависит от американской безопасности и оружия. Это вызов — не только политический, но и личностный.
Символическим стало намеренное игнорирование Белым домом встреч в Париже и Лондоне, где европейцы планировали выработать общий ультиматум Москве. Это был не просто отказ от участия — это было унижение, демонстративный жест пренебрежения. Именно в этом контексте стоит интерпретировать и характер недавнего телефонного разговора: формат, участники, тональность — всё говорило о том, что США больше не рассматривают себя частью коллективного Запада в прежнем смысле.
А вот цитата, объясняющая причину персональной неприязни к другому важному европейскому политику — Киру Стармеру. Ещё в 2020 году его ближайший союзник, бывший глава МИД Великобритании Дэвид Милибэнд, в эфире MSNBC заявил: «Идея о том, что у нас есть общие ценности с расистом, мизогинистом, самопризнанным домогателем, вызывает недоумение. Президент США — фашист и расист, и мы должны называть вещи своими именами».
В общем, обиды в Вашингтоне не забыли. И, судя по недавнему исключению Стармера из формата закрытого общения с Трампом, обиды начали превращаться в политику. Персональная месть в этом случае — не фигура речи, а реальный инструмент.
Нравится — не нравится, а такой подход Трампа ломает европейцам всю их идею коллективной безопасности. Мир после 1945 года они представляли как систему сдержек и противовесов, где альянсы были важнее личностей. С возвращением Трампа политика снова становится сценой, где главную роль играет не институциональная логика, а индивидуальный темперамент.
Принцип «ничего личного» больше не работает. Наоборот: теперь всё исключительно личное. Обиды, насмешки, недопуск к переговорам, публичные унижения — всё это становится элементами дипломатического процесса.
В этом процессе Россия, как ни парадоксально, оказывается главным выгодоприобретателем. Ослабленная, расколотая и деморализованная Европа перестаёт быть эффективным актором.
Вашингтон больше не гарант безопасности Европы, не архитектор дипломатических решений и не лидер свободного мира. Трамп сам превратил себя лишь в поставщика оружия по предоплате.
Зато Россия получает сразу несколько бонусов. Единство западного мира оказалось не таким уж и прочным и легко нарушается, если американский президент дуется на французского и вникает в бюджеты американской помощи. Как говорится — что и требовалось доказать. В этих условиях набирают популярность европейские партии, которые выступают за национальный суверенитет, а не за кормушку брюссельским бюрократам. Германия, Венгрия, Франция, Италия — влияние евроскептиков здесь только растёт, и чем больше разводят суеты лидеры глобализма Мерц, Макрон и Стармер, тем больше разочарования в их странах. Россия для них, (даже при сохранении массы претензий к политике РФ и лично к Владимиру Путину) становится образцом для подражания в том плане, что мы единственные на европейском континенте, кто сохранили реальный суверенитет и способны проводить внешнюю политику без оглядки на транснациональные структуры.
