Призрак великой смуты
На минувшей неделе в беседе с обозревателем «Московского комсомольца» Евой Меркачёвой глава СВР Сергей Нарышкин высказал свои соображения о событиях Гражданской войны в России начала ХХ века и о том, сколь печальными и разрушительными могут быть последствия подобных исторических катастроф.
Даже при беглом прочтении теста интервью явно бросается в глаза, что Нарышкин как бы экстраполирует ситуацию столетней давности на дни сегодняшние, находя конкретные параллели и намекая, что подобный сценарий может быть выгоден нашим врагам.
«Гражданская война, начавшаяся в 1917 году, стала следствием революционного кризиса в Российской империи, усугублённого Первой мировой войной, социальным, политическим и идейным расколом российского общества, хозяйственной разрухой. В России это была вооружённая борьба за власть между представителями различных классов, социальных слоёв и групп бывшей Российской империи при агрессивном участии войск иностранных государств», — рассказал директор Службы внешней разведки.
Основной посыл всего разговора содержался в известной мысли, что в Гражданской войне нет и не может быть победителей, и идущие до сих пор дискуссии, какую из противоборствовавших тогда сторон стоит считать «своей», контрпродуктивны и разрушительны.
«Сама постановка вопроса „за красных или за белых?‟ говорит о сохраняющемся глубоком интересе к причинам и последствиям произошедшей тогда трагедии, о понимании того, что сейчас, через сто с лишним лет, нам пора перестать пытаться выбрать чью-то сторону в событиях столетней давности. Древнегреческий писатель Лукиан сказал, что „в гражданской войне всякая победа есть поражение‟. Гражданская война уносит жизни сограждан, которые могли бы работать на благо Отечества, подрывает экономику государства. Гражданские войны всегда, в любой стране отличаются крайней жестокостью, поскольку каждая сторона воспринимает противника не только как врага, но и, что очень важно, ещё и как предателя», — отметил глава СВР.
Выбор Нарышкиным темы для беседы с журналистом вполне понятен. Недавние события в России многих заставили задуматься о хрупкости гражданского мира в нашей стране. При этом удивительным (или не очень?) образом интервью главы СВР практически совпало по времени с сенсационным сообщением официального представителя Кремля Дмитрия Пескова о том, что 29 июня, то есть буквально через пять дней после мятежа, президент России Владимир Путин встретился с командирами ЧВК «Вагнер», среди которых был и Евгений Пригожин, и имел с ними обстоятельную трёхчасовую беседу по поводу произошедшего.
«Действительно, президент имел такую встречу. Он пригласил на неё 35 человек. Всех командиров отрядов и руководство компании. Включая самого Пригожина. Эта встреча состоялась в Кремле 29 июня. Длилась она почти три часа. Единственное, что мы можем сказать, что президент дал оценку действий компании на фронте в ходе СВО, а также дал свою оценку событий 24 июня. Путин выслушал объяснения командиров и предложил им дальнейшие варианты трудоустройства и дальнейшего трудового применения. Они акцентировали, что являются убеждёнными сторонниками и солдатами главы государства и верховного главнокомандующего. И также сказали, что готовы дальше продолжать сражаться за Родину». Конец цитаты.
И вот эта вот новость навела меня на мысль, что Сергей Нарышкин, который наверняка знал о ней раньше, чем большая часть российских граждан, слегка ошибся в своих аналогиях.
Ни о какой Гражданской войне и даже революции, точнее революциях, ей предшествовавших, сегодня речи не идёт. Не было об этом речи и 24-го числа, как бы ни разгоняла пафосную чушь о призраках великой смуты наша пропаганда.
Моя оценка событий, данная ещё до момента их окончания, в которой я назвал «пригожинский мятеж» — «попыткой дворцового переворота» и «неконвенциональным способом подачи челобитной государю», себя полностью оправдала. Встреча с «мятежниками» и «предателями» в Кремле, проведённая, по сути, по горячим следам и продлившаяся довольно долго, — прямое тому доказательство.
Очевидно, что всё, что произошло боле двух недель назад, не было направлено на свержение законной власти или разрушение существующей системы государственного управления. «Верхи не могли, низы не хотели» — всё это не про события 24 июня 2023 года. «Низы» там, по факту, вообще были лишь в роли зрителей и статистов.
Всё свелось к очевидным разборкам между командованием ЧВК «Вагнер» и руководством МО, с желанием добиться отставки последнего (чего, по крайней мере, пока, не случилось), и усилению одной из кремлёвских группировок (за счёт ослабления другой, разумеется) с прицелом на 2024 год.
При этом ни тогда, ни сейчас вопрос о будущих выборах президента не ставился в плоскости «кто пойдёт на эти выборы?». Тут мнение элит предопределено и очевидно. Иного кандидата, кроме Путина, у них нет и в нынешней ситуации быть, наверное, не может.
Задача была решить, с кем Путин пойдёт на будущие выборы, кто станет его новой (или старой) командой? И насколько усилятся те или иные «партии» с учётом того, что для Владимира Владимировича это, скорее всего, будет последний электоральный цикл.
Впрочем, если паче чаяния наверху будет принято решение, что с 78-летним Путиным (а в 2030 ему будет именно столько лет) России будет лучше, чем без него (с учётом дикого страха системы перед любыми переменами, исключать этого нельзя), нас ждёт эдакая реинкарнация хорошо знакомого политического режима конца 70-х годов прошлого столетия.
И вот тут мы неизбежно переходим к более важному вопросу: есть ли жизнь после Путина?
У нас часто любят повторять, что кроме него тянуть эту махину по факту некому. Мол, кто, если не он? И я даже не собираюсь спорить с такой точкой зрения ввиду бессмысленности подобного спора. Увы, но естественный ход человеческой жизни рано или поздно всё равно сам поставит нас перед необходимостью, наконец, дать ответ на этот, видимо, ещё один «проклятый русский вопрос».
Кто будет после Путина? А точнее, что будет после него? Насколько устойчивой, я бы даже сказал, стрессоустойчивой, окажется политическая система, которую он выстроил за эти годы. И не погрузят ли нас разборки элиты в реальную, а не театральную смуту, которая будет грозить нам самой настоящей, а не придуманной штатными пропагандистами гражданской войной.
У меня нет и не может быть ответа на вопрос, выдержит ли система трансфер власти в условиях, когда президента не станет. Да и ни у кого не может быть на это готовых ответов.
При живом Владимире Владимировиче, долгих ему лет жизни, операция «преемник», скорее всего, пройдёт без особых проблем.
А вот если элита в своём генетическом неприятии перемен доведёт дело до «сгорел на работе», то сама внезапность такого исхода, а смерть — это всегда неожиданно, может привести к каким угодно последствиям.
В нашей недавней истории были случаи как спокойного, почти плавного перехода от правителя к правителю (смена генсеков в постбрежневскую эпоху), так и довольно стрессовая ситуация разборок в верхах, которая произошла после смерти Сталина. Но если в 1953-м страна даже не шелохнулась, что, в общем-то, было ожидаемо, то к чему это может привести в современных условиях, предугадать невозможно.
Да, исторические аналогии как Сергей Евгеньевич приводить, конечно, можно, но предсказать с уверенностью, что будет — я лично не берусь.
И вот ещё, именно боязнь изменений (причём, это свойственно не только элите, но и значительной части нашего общества, помните, как у Цоя — «и вдруг нам становится страшно что-то менять»), которые, как бы ни парадоксально это звучало, способны обеспечить большую гибкость, а стало быть устойчивость системы, может привести к тому, что в ситуации «после Путина» мы можем оказаться гораздо ближе к реальной Смуте и гражданской войне. Ближе, чем в момент недавней попытки порешать всё через имитацию дворцового переворота.
Вот только никто сейчас об этом думать не хочет, полагая, что в запасе есть ещё, как минимум, 6 лет. Вот только есть ли они?
