Встреча Трампа и Путина не станет прорывом для международных отношений
В медийном поле распространяются слухи о возможной встречи Дональда Трампа и Владимира Путина уже этим летом. Информацию о возможной встрече дало американское издание The Washington Post, ссылаясь на представителя администрации США и источники в дипломатическом корпусе.
Масла в огонь слухов добавил сам Трамп, заявивший о том у него вскоре может состояться встреча с Путиным, а заодно подтвердивший свои слова относительно возврата РФ в G7. В свою очередь пресс-секретарь президента РФ Песков не исключил встречу глав США и России этим летом. Отметим, Трамп говорит о возможной встрече с Путиным с марта, когда поздравлял российского президента с победой на выборах.
Напомним, что единственный раз Трамп и Путин провели полноценную личную встречу на полях прошлогоднего летнего саммита G-20 в Гамбурге (второй раз главы РФ и США пересеклись на полях саммита АТЭС во Вьетнаме, но переговоры не проводили, ограничившись коротким диалогом перед церемонией фотографирования). В сущности, единственным результатом переговоров в Гамбурге стало назначение Курта Волкера спецпредставителем США по Украине.
Однако почти за год работы Волкера на этой должности и его переговоров с российским визави Владиславом Сурковым стороны не сумели выработать алгоритмы прекращения огня на Донбассе и введения в регион миротворческой миссии. В целом, Волкер за последний год сделал массу противоречивых заявлений относительно ситуации на Донбассе и своей посреднической функцией не приблизил установление мира в регионе.
Что касается вопроса введения миротворческой миссии ООН на Донбасс, то как минимум до 2020 года, до начала следующего политического цикла на Украине, реализация этой инициативы представляется крайне маловероятной. Ключевые причины в том, что у всех вовлеченных в конфликт сторон принципиально разное видение миротворческой миссии, отдельные круги в государствах Евроатлантики и вовсе рассматривают ее как де-факто оккупационную администрацию. Помимо этого, имеются риски интернационализации конфликта, связанные с гибелью зарубежных миротворцев, ведь только на разминирование Донбасса, по оценкам военных экспертов, уйдет около 10 лет, не говоря уже о возможности вооруженных провокаций против миротворцев. Наконец, имеется неопределенность национального состава миссии и вопрос ее финансирования. В целом, не стоит считать миротворцев панацеей, о чем свидетельствует история военных конфликтов в бывшей Югославии.
На самом-то деле, не стоит питать надежд относительно продуктивности ближайшей встречи Трампа и Путина. Если она, конечно, состоится. Не стоит забывать, что Трамп по-прежнему находится под внутриполитическим давлением, связанным с расследованием так называемого вмешательства России в американские выборы. Оппонирующие Трампу финансово-политические группы не оставляют надежд объявить импичмент 45-ому президенту США, а взятие Пола Манафорта, экс-главы предвыборного штаба Трампа, под стражу свидетельствует, что давление на Трампа в обозримой перспективе, минимум до ближайших ноябрьских выборов в Конгресс, снижаться не будет. Кстати, и после выборов не факт, что давление снизится, особенно если Республиканская партия не сумеет взять большинство.
Впрочем, куда важнее, что повестка переговоров между Трампом и Путиным как таковая фактически отсутствует. Если говорить об Украине, то внутри правящей киевской верхушки установился прочный консенсус относительно необходимости возврата системы власти и хозяйственных отношений, существовавших на Донбассе до 2014 года. Извне сломать этот консенсус возможным не представляется, тем более, что через год-полтора должны состояться президентские и парламентские выборы, а возврат в электоральное поле Украины избирателей Донбасса поставит «крест» на амбициях нынешних правящих кругов переизбраться. Окно возможностей для урегулирования ситуации на Донбассе откроется не раньше, чем в следующем политическом цикле, с 2020 года. Для начала урегулирования, как минимум, необходимо отменить принятый в начале 2018 года закон Украины «Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях» («о реинтеграции / деоккупации Донбасса», где неподконтрольные Киеву территории признаны «оккупированными», а РФ объявлена «государством-агрессором»). В частности, данный закон препятствует предоставлению Донбассу особого статуса по «формуле Штайнмайера», на чем настаивает РФ, и делает невозможным проведение выборов в регионе. Кроме того, вышеуказанный закон фиксирует, что любые соглашения по поводу Донбасса должны быть межгосударственными, а соглашение, не утвержденное Верховной Радой, выполняться не будет. Возможны ли такие соглашения, если Россия не считает себя стороной конфликта, а Киев не признает Донецк и Луганск субъектом конфликта? Вопрос, пожалуй, риторический.
Касательно Сирии, то ситуация еще сложнее, чем на Украине. Помимо позиций США и РФ, для урегулирования ситуации в Сирии необходимо учитывать интересы Ирана, Турции, Израиля, Саудовской Аравии. Однако, представляется, что «урегулирование ситуации в Сирии» – это по большей части политологический штамп. Для сотен тысяч людей в Сирии оружие стало единственным орудием труда и средством производства, а внешние игроки не имеют возможности вкладываться в восстановление сирийской экономики и инфраструктуры. Следовательно, имеются все предпосылки для ведения фактически бесконечной войны вроде той, которая продолжается в Афганистане.
На вопрос денуклеаризации КНДР Москва сколько-нибудь существенного влияния не имеет. Введение же Трампом пошлин против товаров из Китая и ответные меры Пекина существенно усложнят процесс северокорейского урегулирования, и без того непростого.
Вопрос же санкций уже находится вне единоличной компетенции Трампа, о чем прошлым летом был принят Конгрессом соответствующий закон. С недавних пор президент США лишился возможности отменять ранее введенные санкции персональным указом без одобрения Конгресса. К тому же, объективные интересы США, например, в части экспорта сжиженного природного газа на европейский рынок (в планах с 2020 года поставлять в Европу около 30 млрд кубометров) объективно идут вразрез с интересами РФ, продвигающей проект газопровода «Северный поток – 2».
Ограничение активности НАТО и приближения инфраструктуры Альянса к российским границам – тоже «мимо кассы». «Русская угроза» стала необычайно серьезной «кормушкой» для элит государств Евроатлантики и отменным предлогом для военно-промышленного лобби в США в части выбивания из своих союзников по НАТО многомиллиардных сумм. Тем более, Трамп не снимает требования к Европе относительно увеличения расходов на оборону до 2% от ВВП. Не исключено, что в скором времени Альянс пополнится новыми членами: если Греция и Македония достигнут компромисса относительно названия бывшей югославской республики, то присоединение Македонии к Альянсу станет делом лишь времени, а не принципа.
Собственно, так называемая «Большая сделка» Трампа-Путина, о которой вещают отдельные «эксперты», – не более, чем плод их фантазии. В капиталистической миросистеме никаких «больших сделок» в принципе быть не может. А особенно, когда по всему миру начинаются торговые войны, а трансатлантическое единство покрывается серьезными трещинами.
